Книжная полка

Олега я впервые увидел на вокзале. В тот вечер я снова пришел туда, неужели все еще надеялся уехать? Вокзал оказался самым тихим местом в Москве. На рябом, загаженном полу, под разбитыми стеклами бывших касс спали на тюках трое пьяных. В углу сидела обнявшись влюбленная парочка. На кресле у входа тихо вслипывала немолодая женщина в длинной черной юбке. У нее на руках спал младенец. Больше никого не было. На улице безумно ревел ветер.

- Стоять, блядь. - раздался сзади хриплый голос.

Я медленно обернулся и увидел перед собой милиционера в форме летнего образца. Он был года на два старше меня и на пару сантиметров ниже ростом. Скуластое лицо покрывала короткая щетина, зрачки уверенно рассматривали меня сквозь набухшие, монголоидные прорези век.

- Глухой? - спросил он.

- В чем дело? - осведомился я, стараясь придать тону максимум достоинства.

- Документы показывай! Что в сумке, что в карманах?

- С какой стати?

- Ты скотина, блядь, или человек на хуй? Язык понимаешь? Открывай сумку!

- А если не открою?

- Тогда я тебя пристрелю. - он деловито расстегнул кобуру и вынул пистолет.

Я еще раз заглянул в его глаза и понял что действительно застрелит. Пришлось распахнуть сумку. Впрочем сумка была - одно название. Заплечная торба с безнадежно рваной молнией. Внутри комом лежала ненужная уже теплая куртка и завернутая в газету бутылка водки, которую я берег на последний день. Милиционер немедленно убрал пистолет, запустил руку в сумку и выудил сверток с бутылкой. Газета полетела на пол, а бутылка была втиснута в карман форменных брюк.

- На каком основании? - спросил я тупо.

- На основании приказа мэра о соблюдении порядка на хуй.

- Что еще за бред? Какого порядка? Какого мэра? - возмутился я.

И тут же получил не сильный, но отчетливый удар кулаком в бок.

- А это тебя не ебет. Понял? Что в карманах? Все вынимай.

И я начал выгребать из кармана: носовой платок, горсть жухлых семечек, пачку долларов и капсулу с таблетками.

- Что за таблетки? - спросил он. - Яд?

Я кивнул:

- Снотворное.

- Прячь. Откуда сам?

- Местный.

- Не пизди.

- Из Екатеринбурга.

- Вот я гляжу выговор не московский. А чо не дома?

- А мне и здесь хорошо.

- Не пизди.

- Ну не успел, не успел...

- Ага, - злорадно усмехнулся он, - а долларов-то набрал не еби маму, да?

Я промолчал. Он вынул из кармана мою бутылку, отвинтил колпачок, глотнул и удовлетворенно поморщился.

- Будешь?

- Буду. - неожиданно сказал я и взял протянутую бутылку.

- Дома ждут?

- Ждут.

- А здесь есть кто?

- Никого.

- Вот, блядь, и у меня уже никого... - сказал он и замолчал.

Младенец на руках у женщины проснулся и начал оглушительно верещать. Милиционер поморщился.

- А чего, бля... - начал он, но сбился - младенец орал оглушительно, а женщина вдруг тоже завыла протяжно и тоскливо.

- А, блядь, чего... - опять начал милиционер, но фраза снова потонула в крике.

- Да заебали своими воплями! - он вытащил пистолет.

Я инстинктивно закрыл глаза. Воздух дважды качнулся и заложило уши. По ноздрям ударил резкий запах гари и вслед за этим до моего сознания донеслись оглушительные хлопки, будто кто-то всесильный с размаху ударил по Земле гигантским молотом.

- Так, говорю, чего, бля, делать теперь думаешь? - услышал я сквозь пелену в ушах.

Я открыл глаза - сверток с младенцем валялся на полу. Под ним медленно расползалась красная лужа. Пьяные на тюках проснулись и таращились из угла молча и осоловело. Откуда у младенца столько крови? Женщина сидела, неуклюже откинувшись на спинку кресла. Вместо левого глаза зияла дыра и из нее толчками выплескивалась кровь - на черное платье, на оранжевый пластик кресла и на пол.

- Что? - спросил я.

- Глухой? Чего делать будешь?

- Не знаю.

- Решай. Со мной пойдешь?

- Пойду. - вдруг сказал я.

Женщина дернулась всем телом и с клекотом осела на пол.

- Идем. - сказал он. - Меня звать Олег. Сумку брось, на хер она нужна.

- Коля. - сказал я, - Николай Викторович Клеменский.

- Не ебет. Коля и Коля.

Долгое время мы шли молча, Олег впереди, я чуть поодаль. Под ногами чавкали лужи. Казалось невероятным что здесь еще неделю назад лежал снег. Людей было много. Они торопливо и озабоченно сквозили в разных направлениях, и я подумал что на моей памяти так бегали по улицам только в последний вечер перед Новым годом. Порой мимо проносились целые семьи с детьми. Из распахнутых окон раздавались голоса и музыка. Облупленные дома и короба давно брошенных автомашин казались выписанными тушью прямо в воздухе, они отбрасывали колючие тени. Повсюду ползали ярко-синие блики и резало глаза как от фотовспышки. Над головой выл ветер, пытаясь сбить с ног и прижать к грязному асфальту. Атмосфера давно сошла с ума. А над домами и над ветром, в лиловом небе истошно палила Блуждающая звезда, выливая на Землю фиолетовый свет - чуждая, страшная, в косматых протуберанцах короны. В последние дни на нее уже нельзя было смотреть без темных очков. Очков у меня не было, и я смотрел под ноги.

- У нас в армии случай был. - вдруг начал Олег, - Сидим мы ночью в караулке - я и Тимур. Тимуру брат прислал шмали, а у меня самогон. Сидим, блядь, выпили и курим. Второй год служим, все по хую. Тут раз - входит прапор. И так носом повел - курите, суки? Пиздец, - говорит, - сгною на пиле. А пила - это у нас на болоте около деревни такая хуйня была, туда салаг ебошить посылали. Ангары строить. А мы смотрим - прапор сам пьяный в жопу. Ну Тимур типа ему протягивает бутылку - угощайтесь, блядь, товарищ прапорщик. Короче выпили с ним и дали ему курнуть. Сидим, блядь, и ржем в три рыла как ебанутые. Ну, хуяк, и тут приходит сам майор Лухой. А это такой, знаешь, пиздец... - Олег задумался. - Ты в армии служил?

- Ну типа.

- Не пизди.

- На военной кафедре был.

- Салага.

На мокром асфальте валялся труп маленького мужичка. На нем был почти чистый костюм-тройка, и это не вязалось с небритым бордовым лицом в кровоподтеках. Похоже он прыгнул из окна и лежал здесь уже давно, потому что запах был особенно гнусный. Люди обтекали труп со всех сторон.

- Смотри. - кивнул Олег и пошевелил ноздрями, - Три дня лежит, щетиной оброс. Нормально за три дня психануть? А еще мужик. Это не человек, блядь, это скотина на хуй.

Олег сплюнул и пошел было дальше, но тут я не выдержал.

- Слушай, зачем ты застрелил женщину с ребенком?

Олег остановился и внимательно посмотрел на меня.

- Коля, ты скотина, блядь, или человек на хуй? Ты ничего не понял?

- Чего тут понимать. - буркнул я, - Она может жить хотела, а ты ее...

- Сколько она хотела жить? Восемь часов?

- А хоть бы и восемь, это ее право!

- А нехуй было орать.

- А это ее право орать!

- А у меня тоже право.

- Какое право?

- Что мне все по хую, вот такое и право. - Олег достал из кармана мою бутылку, сделал большой глоток и протянул мне. Я тоже глотнул.

- Нет у тебя никакого права.

- Пошли, говорю, чего вонью дышать. - Олег снова двинулся вперед и свернул в замусоренный переулок. Я поплелся следом.

В этом переулке народу было меньше, зато и пробираться было труднее - переулок был покрыт толстым слоем грязи и мусора. Его не убирали уже месяца три.

- Ты этот, блядь... Юрист что ли? - произнес Олег, не оборачиваясь.

- Юрист. Пятый курс...

- Я смотрю, права качать горазд. А в армии ни хуя не служил. А там бы тебя живо научили, что право, блядь, одно, понял? Делай что тебе можно, а что нельзя - ни хуя не делай. Или делай, но не светись. Вопросы есть?

- Есть. Чего теперь, все можно по-твоему? И убивать значит можно, да? И мучать и калечить?

- А почему нет?

- Чего же ты тогда меня не убил?

- А на хуй?

- А чего я тебя не убил?

- А ты не умеешь. Посмотри на себя - щенок еще.

"Вот сука!" - подумал я, но вслух ничего не сказал. Какое-то время мы молчали. Потом Олег спросил:

- Сам-то давно понял что пиздец пришел?

- Сейчас скажу... Года полтора назад. Когда доцент Саливаров отчитал половину лекции, потом махнул рукой и сказал, что больше лекции не нужны, и он всем желает хорошо провести оставшееся время. И сам в Германию уехал, кто-то у него там был очевидно.

- Очевидно. - передразнил Олег, - Отец профессор небось?

- Нет.

- Не пизди.

- Не профессор. Он доцент. Юрист. И мать юрист.

- А давно у вас в городе деньги кончились?

- Ну как сказать... Месяца два назад вдруг дико подорожали рестораны, бани, алкоголь всякий, проституток расплодилось... Потом начался обмен - все меняли на водку и наркотики. А проститутки исчезли. Потому что женщины и без того стали вести себя это... свободнее. Но деньги еще ходили. Особенно доллары.

- В Москве уже полгода бардак творится. Хорошо хоть жратвы везде навалом и бесплатно. А телефоны и электричество у вас когда отрубились?

- Когда я улетал, все работало.

- Пиздец какой-то. Вот, блядь, дисциплина! Жить и радоваться. Хули тебя в Москву потянуло?

- Посмотреть хотел... Я всегда мечтал в Москве побывать. И поехал-то рано - за месяц. Прожил тут недельку, билеты у меня были обратные. На самолет. И вдруг раз - самолеты не летят, поезда не идут, машин нет...

- А ты как думал? Привык чтоб тебя возили на своем горбу?

- Так за деньги же!

- Да, блядь, на хуй они кому нужны твои деньги? Полный карман денег тащишь, а ты иди купи чего-нибудь, а?

Я на ходу засунул руку в карман и вынул пачку долларов. Разорвал резинку и швырнул вперед. Бумажки веером разлетелись по высыхающему асфальту. Ветер тут же подхватил их и с ревом унес вперед. Олег покосился на меня через плечо.

- Артист, блядь. Этот, блядь, как его. Хули выебываешься? Довыебывался уже и все равно выебываешься. Вот главные деньги среди этого говнища... - он похлопал по кобуре пистолета. - Понял? Все что хочешь куплю. Как я у тебя бутылку купил.

- А билет до Екатеринбурга мне купишь?

- Ну теперь конечно хуй. Потому что их нет, понял? А раньше бы купил как не хер делать. И поехал бы ты жариться к мамке с папкой. К доцентам.

Некоторое время мы шли молча - Олег впереди, я сзади.

- А ты в нее сразу поверил? - спросил я.

- Не понял.

- Ну в Блуждающую звезду. Когда первый раз доклад Штудельта был опубликован в газетах, я не поверил. И когда верующие стали про конец света кричать, тоже не поверил. И когда первая волна паники поднялась - тоже не верил. А вот когда доцент Саливаров... я хорошо запомнил этот момент, такая тишина настала в аудитории, что...

- Я сразу поверил. - перебил Олег. - Башку надо иметь на плечах. Так вот, входит майор Лухой. А мы смотрим - тоже пьяный в жопу. Просто в полную жопень. Разинул ебальник, мы думали - пиздец. А он так - водка есть? И падает на стол! Тут прапор - р-раз из комнаты! Прибегает с литром и ставит. Наливает Лухому стакан до краев - тот хуяк, выпил. А мы ему еще стакан - он хуяк, выпил - и вконец убился, падает на пол. А прапор как заржет, мы ржем, ну просто пиздец. А Тимур, сука, так подмигивает - давай ему ебальник нитрокраской распишем? У нас в каптерке нитрокраски до хуя было финской. Прапор, бля, хоть пьяный, а насторожился и по-тихому съебался. А мы, как два мудака, берем нитрокраску и расхуяриваем Лухому ебальник под не еби боже. Лицо - синее, нос - зеленый, вокруг глаз - круги, блядь, красные, просто хоть растяни за щеки и кидай на хуй в небо вместо радуги... уй, блядь! - Олег оступился и чуть не упал в серебристо-синюю лужу.

- Куда мы идем? - спросил я.

- Куда... За бабами. Ебал баб хоть раз?

- Ебал.

- Не пизди.

- Не пиздю. Не пизжу я.

- И много выебал?

- Ну так, бывало...

- А я до армии никого не ебал. Пиздил всем что ебал, а сам не ебал. А в армии ебал один раз. Нас с Тимуром на пилу послали, ну и еще двух салаг. Нормальные пацаны были. И ни хуя мы за день не успели, а на ночь кинули нас под деревней на сеновал, даже, блядь, не кормили ни хуя. А тут к нам местные бабищи пришли сами на хуй. Штук семь. У них там в селе какая-то ебанная свадьба была, все пьяные в жопу. Местные парни пьяные в жопу, а тут они услышали что солдаты приехали. Прикинь, бля? Мы их всю ночь ебали. А утром местное пацанье пришло, толпа, блядь, человек пятнадцать демонов. И таких они пиздянок нам раскрутили... Я еще ничего отделался, только башку разбили. Тимуру эту... ключицу сломали. А салаге одному вобще почки отбили на хуй. Он три дня кровью ссал, потом падать начал, понял, да? Нас в медсанчасть забрали. А потом в госпиталь. А мы их не запиздили ни хуя не одного, чего мы можем когда их пятнадцать? А после армии я много ебал.

Палило с каждой минутой все сильнее, идти по такому пеклу было невозможно. Народу на улицах становилось все меньше. Олег бросил на асфальт форменную куртку и остался в майке. Мы старались идти в тени домов, перебегая яркие промежутки.

- Ну все, пришли. Я заебался. - сказал Олег. - Смотри, здесь уже никого нет. Куда все попрятались?

- Процентов тридцать по домам сидит, процентов тридцать в метро забились, остальные в церквях.

- Не умничай. Вон баба идет.

Прямо на нас, прикрыв голову от зноя полотенцем, торопливо шла девушка в белой майке и джинсах.

- Стоп. - сказал Олег и схватил ее за руку.

- Вы что? Вы кто? - дернулась девушка.

- Куда идешь? Пойдем с нами.

- К матери иду... - тихо заговорила она, словно поняв все и пытаясь его убаюкать, - Они в разводе, я полночи у отца сидела, а до рассвета к матери. А он не может, у него своя семья, а мать у меня с характером. И в церковь тоже не пошла. А у меня парень в церковь ушел, он не может без Господа, а я без матери не могу. И ни туда не могу, ни сюда. А тут иду и никого кругом нет, почему никого нет на улицах?

- А хули делать под таким пеклом? Давай, пошли вон в подъезд.

Девчонка замерла, посмотрела на Олега и вдруг заголосила на всю улицу:

- Спасите! Помогите! Убивают! Помогите!

- Ну кричи, кричи... - усмехнулся Олег. - Убивают, бля. Все там будем на рассвете.

- Ну помогите, ну кто-нибудь!! - голосила девчонка, пытаясь вырвать руку из железного кулака Олега.

Тот стоял, спокойно прищурившись.

- Думаешь кто-нибудь выйдет? Ни одна сука не выйдет. Уже никто никому на хуй не нужен. Только ты нам с Колькой еще нужна. Цени, блядь.

И вдруг за его спиной хлопнула дверь - из дома напротив выбежали два мужика, явно отец и сын. Лица у обоих были зверские и небритые. В руках у старшего была монтировка. Олег резко схватился за кобуру и хотел было обернулся, но старший уже повис на его спине и начал душить, обхватив горло монтировкой. Младший зашел спереди, повернулся ко мне спиной и начал методично бить Олега кулаком в живот. Девчонка отбежала в сторону и теперь стояла, испуганно вжавшись в стену дома. На меня никто не обращал внимания. Тогда я поднял с асфальта обломок арматуры, шагнул вперед и со всего размаха опустил его на бритый затылок младшего. Послышался хруст, брызнула кровь, и он осел на асфальт. Тотчас же Олег резко наклонился и перекинул старшего через голову - тот мешком шлепнулся рядом с сыном и попытался встать на ноги, но Олег уже достал пистолет и выстрелил ему в голову. Затем вытер рукавом лицо, проворно прыгнул назад и схватил за руку остолбеневшую девчонку.

- Так кто тут, бля, щенок? - произнес я, переводя дыхание. - Я щенок?

- Пошли отсюда. - Олег решительно дернул девчонку за руку и бегом поволок в боковой проулок. Я бросил окровавленный прут и кинулся следом.

Мы неслись минут пять, петляя дворами. Наконец забежали в подъезд старой гранитной девятиэтажки и потопали по ступенькам вверх. Олег одной рукой крепко держал притихшую девчонку, а другой дергал все двери подряд. На восьмом этаже одна из дверей распахнулась и мы зашли внутрь.

Раньше в этой квартире хорошо жили. Мебель была сплошь старинная, но неизменно целая и со вкусом подобранная. Под ногами шелестели ковры, со стен глядели настоящие картины в золоченных рамах. В одной комате даже стоял рояль. На его черной поверхности играл синий свет, лившийся из просторных окон. Здесь было чисто и, главное, прохладно - каменные стены, хорошо промерзшие за зиму, не успели растратить остаток январских холодов.

- Ложись, бля! - скомандовал Олег и толкнул девчонку на ковер.

- Не надо, парни... - сказала она тоскливо, - Христом-богом заклинаю...

- Туда заклинай, - Олег кивнул за окно, - вон за тобой Христос-бог летит.

- Ребята...

- Да чего ты ссышь? Мы тебя выебем и все. И иди куда хочешь. А так бы ты рассвет без мужика встретила. Или те ублюдки тебя бы вообще заебли. Они, блядь, так и искали кого бы ебнуть, полгода свою монтировку точили. - Олег потер шею. - Знаешь что? Выпей водки.

Он вынул мою бутылку, отхлебнул, затем протянул мне, я тоже глотнул и протянул девчонке. Несколько секунд она смотрела на бутылку, словно ей протянули змею, а затем быстро схватила и сделала несколько глубоких глотков. И тут же прикрыла рот рукой и закашлялась.

- Во! Нормально! - одобрил Олег.

- У меня там мама одна... - тихо сказала девчонка, поджав ноги и обхватив колени.

- Не ссы. Скоро твоей маме будет по хую. И всем будет по хую.

- Так отпустите меня, если вам так все... по хую... - она посмотрела на него, а потом на меня испуганными темными глазами.

- Во дура-девка, а? - Олег кивнул мне, - Да мне же сейчас не по хую! Я скотина, блядь, или человек на хуй? Я же хочу хорошо провести время последний раз в жизни, поняла? Тебя еще просить надо что ли? Скажи спасибо, дура.

Девчонка теперь смотрела только на меня.

- Так. Олег... - решительно начал я.

- На хуй пошел. - кинул мне Олег и повернулся к девчонке, - Поехали!

Он резко скинул штаны и бросился на нее как в бассейн с бортика. Я пожал плечами, отвернулся и вышел из комнаты. Сзади доносились приглушенная возня, а я шел по квартире и смотрел на стены. Сначала шли портреты, затем потянулись просто картины. Как в музее. Странно они выглядели в синем свете - синелицые дамы, господа в синих камзолах, холодные фрукты в синих вазах... Через несколько часов все это сгорит в пламени, разлетится на атомы, - думал я, - и никто, ни одна сука во Вселенной не узнает как здесь жили. Как хорошо жили хорошие люди. Я остановился перед копией Брюллова - она была выполнена почти безукоризненно, только в уменьшенном масштабе. Некоторое время я рассматривал ее, а затем плюнул. Плевок лег не в центр, как я планировал, а сильно левее, не причинив композиции особого вреда. Шлепнулся на застывшее масло и нехотя пополз вниз.

- Иди, блядь, твоя очередь. - раздался за спиной голос, и я вздрогнул. - А я пока пойду водки куплю, водка кончилась.

Я вошел в комнату. Девушка лежала на полу, раскинув ноги и положив локоть под голову. Она задумчиво смотрела в потолок. Я немного постоял в нерешительности и сел рядом.

- Ну? - повернулась она ко мне, - Давай.

- Ты, извини, - начал я, - ну как бы... Ну, сама понимаешь...

- Да ладно тебе. Как тебя, Коля? - она улыбнулась. - Все нормально.

- Но может ты... не хочешь?

- Да все нормально. - повторила девушка и снова улыбнулась. - Последний день живем.

- Последний день живут американцы. Мы последнюю ночь живем. - поправил я и стал расстегивать брюки.

Не помню сколько прошло времени, но когда мы устали и совсем выдохлись и просто лежали на ковре, прижавшись друг к другу, вдруг раздался выстрел. Затем снизу послышался истошный женский крик и еще два выстрела. Мы лежали молча. В коридоре щелкнула дверь и на пороге комнаты показался Олег. В одной руке у него была водка, в другой - красное вино. Дорогое, судя по виду.

- Купил? - спросил я.

- А то ж. - кивнул Олег, отхлебнул водки и протянул бутылку мне. - Пойдем принесем, там еще осталось.

- Да ладно, бля, потом сходим. - сказал я, глотнув и передавая бутылку девушке.

- И то верно. - кивнул Олег и повернулся к ней, - Ну что? Пойдешь к своей матери?

Она глотнула водки, поставила бутылку на пол, поднялась и медленно пошла к окну. Мы жадно рассматривали ее фигуру.

- Жарко. - наконец сказала она. - И страшно. Очень страшно.

- Не ссы, мы проводим. - сказал Олег.

Она молчала, стоя к нам спиной, контуры фигуры расплывались в ослепительном зареве оконного проема.

- Да вообще страшно...

- Далеко идти-то? - спросил Олег.

- Никуда я уже не пойду. - сказала она.

- А мать одна? - спросил я.

- С ней отчим. Да и какая уже разница?

- И молодец. - одобрил Олег. - Давай тост. За это, бля... за встречу. За что же еще?

* * *

Я сидел на диване, девушка лежала на моих коленях и смеялась. На диване у противоположной стены развалился Олег и курил трубку.

- Шерлок, блядь, Холмс, - хохотала девушка.

- Олег. - говорил я, - Нет, ты, блядь, скажи мне, кто тебе дал право убивать, а?

- Колян, салага, ты сам понял что сказал? Я этот, бля, искупитель.

- Искупитель! - смеялась девушка.

- Да погоди, бля, не то... Избавитель! Они же все сгорят к ебеням через несколько часов. Медленно, блядь, мучительно. А я их - хуяк и избавил.

- Это еще, блядь, не известно медленно или нет.

- Известно. - сказала девушка, - Я сама один из докладов переводила на хуй. Там сказано что температура в последние часы стло... стло... стлокновения будет нарастать с тридцати градусов до трехсот, но это займет два часа! Плавно! - она покачала в воздухе пальчиком, - Плав-но! Поняли?

- Переводила. - сказал Олег. - Да это и без тебя во всех газетах было год назад.

- А я тоже переводила! Переводила!

- Подожди. - сказал я, - А есть гипотеза что, блядь, и не будет никакого столкновения.

- Не пизди. - сказал Олег, - Она же в сто раз больше Солнца.

- А все равно не факт! - сказал я. - Может и пройдет мимо. Но! Внимание! Но! Если даже прямого столкновения не будет, то все равно Земля сойдет с орбиты и превратится в сгусток плазмы от разогрева.

- Не умничай, не на лекции своей сраной. - отвечал Олег.

- От разогрева! - смеялась девушка. - Раз! И раз! И разогрева!

- Может в метро спуститься? - сказал я.

- Да ну на хуй. Сэкономишь пять минут, зато будешь весь в говне и духоте. Ты скотина, блядь, или человек на хуй? Сдохни как человек. Хоть раз в жизни.

- Ребята... - вдруг нервно сказала девушка, - Ну как такое может быть? Ну неужели мы все... - она закрыла лицо руками и задергалась.

- О, бля, начинается. - вздохнул Олег, - Никогда не ссы раньше времени, поняла? Когда, блядь, нас с Тимуром заперли в карцер, мы не ссали. А майор Лухой - это такой, знаешь, пиздец... Или сам ебать будет, или в дисбате сгноит. Проследит чтоб сгноили на хуй.

- Олежек, ты о чем? - спросила девчонка.

- Да ты, блядь, слушай, сейчас поймешь. Короче утром в караулку заходит сам, блядь, полковник, поняла? Потому что позвонили что в часть пиздует проверка. И видит Лухого - это нам пацаны из караула сказали. Видит что ебальник у Лухого как, блядь, таблица настроечная в телевизоре. И сам Лухой спит пьяный в полное говно, и мы по углам валяемся никакие, ну просто пиздец. Нас тут же за яйца и в карцер. Полковник все, блядь, понял. Позвал двух салаг и приказал чтоб прямо при нем отмыли Лухого скипидаром, поняла? Но это мы потом узнали. И хуяк, двое салаг стали его мыть. Намочили тряпку, хуяк - чуть, блядь, не выжгли ему все ебало. Лухой очухался и начал их дико пиздить прямо на месте. Ну и тут его самого покрутили на хуй и заперли вместо нас в карцере. Прикинь, у нас один был карцер, застава-то, блядь, маленькая. А он бы нас убил как не хуй делать. И их бы убил. А полковник, блядь, хотел сначала разобраться и сам всех выебать. Короче нас с салагами в грузовик и на пилу. Знаешь что такое пила? Это у нас на болоте ангары были, просто пиздец, поняла?

- Я не хочу умирать. - сказала девушка. - Только подумайте, вот мы сидим... и никогда... никогда... нас не будет... - она тряслась в рыданиях, я гладил ее плечи, стараясь успокоить.

- На хуй нам истерика? - задумчиво сказал Олег.

Я подумал что он сейчас полезет искать свой пистолет, и это будет неприятно. Но он лишь сказал:

- Колян, это... Склифософский. Чего у тебя там за таблетки? Успокоительное?

- Да. Но еще рано.

- Рано. - Олег повернул запястье и взглянул на свои командирские часы, - Отломи, блядь, девке четвертуху. Пусть успокоится. И запить принеси.

Я аккуратно снял тихо радающую девушку с колен, сходил на кухню и открыл кран. Воды конечно не было. Тогда я вернулся, откупорил бутылку вина, достал из шкафа пыльный бокал, нашарил капсулу и отломил ногтем четвертинку таблетки.

- Что это? - хрипло спросила девушка.

- Четвертинка успокоительного. - я положил белую крошку на ее ладонь.

Она брезгливо смотрела на нее.

- Это не яд. - сказал я.

- Во как. Помирать, блядь, помираем, а отравиться боимся. - произнес Олег из своего угла.

Девушка положила крошку на язык и запила.

- Ни хуя ты не понимаешь, - сказала она, вновь укладываясь ко мне на колени, - нас всех не будет...

- Ну а ты чего, блядь, собралась вечно жить? - сказал Олег. - Может ты бы сегодня и так под грузовик попала или бы этой, блядь, паленой водкой отравилась? А не сегодня, так через двадцать лет или сорок там на хуй. Тебе не по хую когда?

- Стоп, Олег! - сказал я и зачем-то погрозил пальцем, - Вот тут разберемся! Ты сказал что можно делать все. И даже на хуй убивать, потому что все равно все сдохнут, так? А хули ты раньше не убивал, если все равно все сдохнут? Противоречие на хуй-с! - я потер ладоши.

- Противоречие на хуй-с! - повторила девушка и хихикнула.

- Ни хуя и не противоречие. - Олег вытряхнул трубку на ковер. - Когда я сегодня убиваю, я избавляю от страданий, так? Они мне должны спасибо говорить. А тогда бы я отнимал жизнь на хуй, понятно?

- Стоять, блядь! - закричал я, - Стоп! Где граница? Нам осталось сколько? Три часа, да? А если бы осталось три дня?

- Я мать с отцом убил три дня назад.

Я на миг осекся, но продолжил:

- Ну хуй с ними, я не об этом...

- Не хуй. - строго поправил Олег, достал пистолет и навел дуло на меня, - Не хуй. Понял? Скажешь еще раз - избавлю на хуй.

- Да не о том, блядь, речь, - отмахнулся я, - где граница? Не три дня, а четыре, десять, полгода, десять лет? Где, блядь, эта граница безнаказанности, за которой можно творить насилие, прикрываясь скорой и неизбежной смертью?

- Ты, Колян, сам ответил только что. - сказал Олег. - Граница безнаказанности. Понял? Сейчас кто тебя накажет? Никто. А тогда?

- Стойте! - сказала девушка, - Значит если никто не накажет, то можно делать любое зло любому человеку?

- А почему зло на хуй? - спросил Олег, - Я добро делаю. Избавляю. На хуй вообще нужна жизнь? Вот тебе на хуй нужна?

- Я люблю жизнь. Мне было в кайф жить. - сказала девушка.

Олег прищурился.

- Не пизди. Не до хуя у тебя было кайфа, верно, бля? С матерью собачилась, от подруг говна ждала, от мужиков шарахалась. Придет - давала, уйдет - рыдала. Вены в шестнадцать лет резала?

Девушка обиженно замолчала и спрятала левую руку за спину.

- А кто ты, блядь, такой чтобы решать за каждого - жить ему или нет? - возмутился я. - Бог что ли?

- Выходит бог. Потому что если бог есть, то хули он мне это позволяет? Значит я, блядь, и главнее.

- Парни, - сказала девушка, - А ведь мы все подохнем...

- О... Пошла хуйня по кругу. - вздохнул Олег.

- А детей жалко. - добавила она.

- У тебя чего, дети есть?

- Нет, я вообще...

- Вообще. А взрослых, бля, не жалко, да?

- Нет. Дети - они еще не согрешили.

- А взрослые, бля, согрешили?

- Да!

- Ну так хули ты волнуешься? Дети это будущие, блядь, взрослые. Выросли бы и нагрешили до хуя. Считай что взрослые сегодня получат пиздянок по заслугам, а дети, блядь, авансом. Поняла? А разницы никакой.

Я слушал их разговор рассеяно, думая о тех, кто остался в Екатеринбурге. Вдруг к реву ветра за окном прибавился странный звук. Я приподнялся на диване.

- Чего это такое?

- Не открывай, мудило, жара пойдет. - ответил Олег. - И так начинается.

- А я хочу! - сказала девушка, - Да это же гармошка!

Мы с ней подбежали к окну и стали смотреть. В доме напротив одно из окон было распахнуто. На подоконнике, свесив ноги вниз, сидел мужичок. Он растягивал меха гармони и что-то пел, но слов не было слышно.

- Слов ни хуя не слышно. - сказал девушка. - хули он разговаривать мешает?

- Ну избавь его на хуй. - сказал Олег.

- И избавлю. - сказала девушка. - Дай пистолет.

- Лови.

Пистолет упал на пол и покатился по ковру. Девушка подобрала его и начала целиться. Получалось у нее плохо.

- Окно открой. Стекла полетят. - сказал Олег.

- Отъебись. - ответила она.

Я дернул щеколду и открыл одну створку. Сразу застонал ветер, загремела гармошка и потянуло жаром как от большого костра.

- Блядь. - сказал Олег.

Пистолет в руках девушки дернулся и раздался выстрел. Один раз, другой.

- Дай, не умеешь! - я отобрал оружие.

Пистолет удобно лег в мою ладонь. Я закрыл глаз и начал целиться.

- Левша, блядь. - сказал Олег. - Тимур тоже был левша.

Контуры мужка с гармошкой расплывалась. Глаза слезились от света и ветра.

- Выше забирай и правее, у меня сбито. - сказал Олег.

Я нажал курок. Грохнул выстрел. Мужик, казалось ничего и не заметил - то ли был пьян, то ли под наркотиками.

- Пусти, дай я! - девушка схватила пистолет и прицелилась.

Раздался выстрел, мужик покачнулся и схватился за плечо. Гармошка смолкла.

- Во дает. - хмыкнул Олег.

- Есть! - засмеялась девушка.

- Дай! Дай добью! - я силой вырвал у нее пистолет.

На это раз мне удалось сфокусировать мушку и я удовлетворенно нажал на курок, уже заранее зная что попал. Мужик снова дернулся. Гармошка выпала из рук и полетела вниз, взвыв напоследок скрипучей тоскливой нотой. Мужик качнулся еще раз и выпал вниз из окна вслед за ней. Снизу донесся глухой удар, и через секунду еле слышный стон.

- Есть! - захохотала девчонка. - Сделали! Как мы его избавили, а? Класс, бля!

- Закройте окно, уроды. - сказал Олег, - Запарили.

Я высунулся чтобы глянуть вниз, но тут на затылок будто поставили раскаленную сковородку, и я зачем-то глянул вверх. Верха не было - была черная пустота, в которой висел громадный диск. Я глянул на него и все оттенки пропали - осталось черное полотно и белый круг посередине. Дико заболела голова, но меня словно парализовало, взгляд прикипел к диску как сварочный электрод. На лицо легла рука и меня резко кинули обратно в комнату. Я упал на ковер.

- Уебище, спалил глаза на хуй? Лежи, не дергайся. Лицо спалил?

- Отъебитесь от меня... - сказал я в черную пустоту.

Лицо щипало, голову сверлила тупая боль. Я даже не сразу почувствовал как на лоб легла мягкая рука и нежно погладила.

- Подруга, оставь его на хуй. - сказал Олег, - Пойдем на четвертый этаж сходим, надо водки принести. Там еще минералка была, польешь на ебальник нашему мудиле.

* * *

Я лежал на диване, глядя на коричневый бархат плотно задернутых штор. В них были микроскопические дырки и в каждой просвечивала огненая точка - копия Блуждающей звезды. Зрение постепено возвращалось, все-таки глаза я не сжег. В комнате стояла жара. Тупая боль в голове унялась, но грозила начаться в любую минуту. Девчонка лежала на ковре. Не думаю чтобы там было намного прохладнее. Олег сидел в углу на медвежьей шкуре, которую он приволок с четвертого этажа когда они ходили за водкой. Мы молчали - говорить было не о чем.

- Знаете, а я ему завидую. - сказала вдруг девчонка.

- Кольке-то? Только полный мудак станет высовывать рожу раньше времени.

- Нет, я про мужика с грам... гарм... гар-мош-кой. Я не могу больше. - она заплакала.

- Могу избавить. - сказал Олег.

- А может есть надежда? - спросила она.

Мы промолчали.

- Я боюсь ждать... - всхлипнула девушка, - Почему я всю жизнь... всю жизнь должна чего-то... чего-то ждать?

- Для тупых провторяю: могу избавить. - сказал Олег. - У меня патронов до хуя, еще обойма осталась.

- Я боюсь. - всхипнула она. - И так боюсь и так.

Олег задумчиво повернулся ко мне.

- Колян, бля, дай ей свои таблетки.

- Ты чего? Я как раз сейчас сам хотел!

- Ты мужик или нет? Ты человек, блядь, или скотина на хуй? Видишь девка мучается. Я тебя из пистолета избавлю, как мужика.

Я полез в карман, достал капсулу и протянул девушке.

- Не могу их... всухомятку.

Олег поднялся и принес бутылку водки.

- А минералки нету? - спросила девушка.

- Нечего было лить как из крана.

- А вина?

- Последняя. - Олег потряс бутылкой и поставил на пол, а сам откатился в свой угол.

Девушка высыпала таблетки на ладонь.

- Давай, - кивнул я, - а то потом хуже будет. - Через пятнадцать минут все будет хорошо. Хороший врач советовал.

Она судорожно опрокинула горсть таблеток в рот, схватила бутылку и жадно запила.

- Какая гадость, все горит во рту. И внутри все горит. И снаружи. И внутри пекло и снаружи.

- Терпи, скоро все будет хорошо. - ответил я, глотнул из бутылки и обнял ее.

Некоторое время мы сидели молча. Фиолетовый свет пробивался из всех щелей, шторы просвечивали как полиэтилен.

- Бутылку подкинь. - сказал Олег из угла.

Я завинтил колпачок потуже. Руки плохо слушались. Кинул ему бутылку и снова закрыл глаза.

- Коля. - вдруг сказала девушка, - Возьми меня за руку.

Я нащупал ее руку и крепко сжал, чувствуя как пульсирует на руке жилка.

- Все будет хорошо. - повторил я.

- Я устала. - сказала она, - Я очень хочу спать. Мне уже прохладней.

- Спи, все будет хорошо. - повторил я.

Мне показалось что мы сидели вечность и девушка уже уснула, но вдруг до меня донесся ее голос:

- Меня... зовут... Оксана.

- Спи, Оксана. - сказал я и сжал ее руку еще крепче. Жилка пульсировала совсем слабо.

У моих ног что-то стукнуло.

- Пей, бля, я тебе оставил. - раздался издалека пьяный голос Олега.

Я отвинтил колпачок, запрокинул голову и выпил все, что оставалось в бутылке. На миг мне почудилось что стало лучше и отступила жара, но затем голова начала кружиться, кружиться, в висках зашумело, я еще раз открыл глаза - комната плыла и качалась, залитая фиолетовыми клубами света, шторы уже не спасали. Вдруг стало еще светлее. Послышался звон стекла и гул ветра. В глазах все плыло и двоилось, я закрыл их и постранство вокруг завертелось. Не понятно было где верх и где низ. И тут грохнул выстрел.

- С-с-сука! - промычал я. - А обещал меня сначала избавить...

- Получи, блядь! - раздался голос Олега и послышался второй выстрел. И еще один.

Насколько я смог почувствовать, в меня опять ничего не попало. Тогда я собрал последние силы, вынырнул из мутной круговерти и увидел комнату и мельтешащий силуэт на фоне белого окна. Заслоняясь медвежьей шкурой, Олег резко выглядывал наружу как из окопа, выкидывал руку с пистолетом и тут же прятался обратно.

- На, блядь, сука! - орал он и нажимал курок, - На, блядь, звезда-пизда!

Я закрыл глаза и мир вокруг утонул и исчез.

* * *

Когда я открыл глаза, комната была залита оранжевым маревом. Голова гудела и стучала, тело не слушалось, вокруг стояла жара, пространство качалось перед глазами и страшно хотелось пить.

- Оклемался, салага? - услышал я голос Олега.

- Что? - я как мог сфокусировал взгляд и огляделся.

Я все так же лежал на полу. Рядом лежала Оксана, ее тело было твердым и прохладным. В углу на медвежьей шкуре сидел Олег и чистил пистолет.

- Оклемался, говорю?

- Сколько осталось до рассвета? - спросил я.

- Да вот блядь твой рассвет. - сказал Олег и кивнул на окно.

Я встал. Голова закружилась, но я устоял на ногах и подошел к окну. Сначала я не увидел ничего кроме оранжевого света. Потом я подумал что у меня двоится в глазах. Но затем я понял. В воздухе висело солнце, а сбоку плыла Блуждающая звезда - маленький диск с мутной оранжевой короной.

- Олег, блядь... - крикнул я и закашлялся. - Как это? Что это?

- Пиздец отменили. - хмуро сказал Олег. - Она пролетела мимо и уебывает на хуй.

- Ну как это может быть? - крикнул я. - Этого не могло быть! Ученые ведь все проверили, доказали и вычислили!

- Не могло быть? - заорал Олег и подскочил ко мне, - Такие как ты, уебы, думают что много, блядь, знают! Они, блядь, вычислили! Они, суки, подсчитали! Они что, блядь, пили с этой звездой? Они, блядь, ебали ее? Так еб твою мать, откуда они знают про нее, а? Они, суки, думали что это будет как жопой в костер. Я же, блядь, все это читал - и как солнечная система сойдет на хуй с орбиты и как атмосферу сдует к ебеням и про плазму-хуязму и остальную хуйню. Я же, блядь, верил! Колька, мудило! - он схватил меня за плечо и потряс, - Мы же им верили, мудаки! А они нас наебали! Ты понял?

- Ничего не понял. Так все же хорошо? Все же кончилось?

- Что, блядь, кончилось? Для нас все кончилось. - Олег отошел в угол и устало сел на шкуру. - Я ждал когда ты проснешься. У меня как раз осталось два патрона. Избавить.

- Избавить? - я ошарашенно уставился на Олега. - От чего избавить?

- Ты так ни хуя и не понял? - Олег тоскливо посмотрел на меня, - Я так и думал.

- В смысле?

- Как ты будешь жить, блядь? После всего что ты сделал?

- Да Олег, ты что? - я все еще ничего не понимал, - Вон небось сколько народу погибло! Никто про нас никогда не узнает! Свидетелей нет, власти нет, милиции нет... - я на миг запнулся, - Ведь никто нас не видел, да? А если видел - сейчас встанем и уйдем. Уедем! Поехали ко мне в Екатеринбург!

- Мудак ты, - сказал Олег, - Мудаком был, мудаком и помрешь.

Он достал пистолет.

- Олег, ты что? Олег, я прошу тебя! - я рефлекторно вжался в стену.

- Да успокойся, салага, не трону я тебя. Подохнешь своей смертью, понял? Да ведь ни хуя ты не понял... - Олег поднял вверх дуло пистолета и задумчиво положил на него подбородок. - Я в госпитале валялся неделю, блядь, с башкой пробитой. А за это время Лухого на хуй разжаловали и перевели на Камчатку, понял? И замяли к хуям всю историю. И тут хуяк, блядь, приказ, и я в дембеля... Ты, блядь, не знаешь что такое дембель. Это чуять надо сердцем. Два года чуять. Дембель - это когда ты хуяк и свободен! И иди куда хочешь. Я хотел на сверхсрочную пойти. Но после такого, блядь, уже и не залупнешься. Пошел в менты. А тут эта хуйня началась... Да хули с тобой разговаривать? Служи, салага. Долго тебе еще до дембеля. А я человек, блядь. - сказал он сквозь зубы, - А не скоти...

Раздался выстрел и я зажмурил глаза.

* * *

Обойдя дом, я нашел черствую буханку хлеба и пару банок с консервами. Пора было уходить, неизвестно было где хозяева и когда они вернутся. В воздухе заметно свежело. На всякий случай я взял из шкафа пиждак. На улице пахло дымом и весной. Оранжевые блики радостно плясали на выцветших стенах домов, дул теплый ветер, небо было затянуто то ли пеленой дыма, то ли облаками. Сквозь пелену просвечивали два диска - Солнце, большое и желтое, и Блуждающая - маленькая, оранжевая, в лохматой черной коронке. Я спросил дорогу у старухи, безумно танцующей на тротуаре, и пошел на вокзал. Ведь теперь когда-нибудь должны снова пойти поезда? Жалко было выброшенных денег, я даже не запомнил улицу, по которой мы шли. Еще я думал о родителях. Как мама? Как отец? Как братик? В воздухе пахло дымом и весной. Я чувствовал что все страшное позади. Все, что было плохое - закончилось. Теперь все будет хорошо. В конце-концов все должно быть хорошо, верно?