 |
История группы Dire Straits |
|
|
История группы Dire Straits |
|
 |
 |
Родившийся 12 августа 1949
года в Глазго (Glasgow) Марк Нопфлер (Mark
Knopfler - гитара/вокал), продолжатель
славных традиций Мэйолла, Клэптона,
Бека, Пейджа и Хау, шел к созданию
своего стиля нетрадиционно долго и
неромантично. Электрогитару ему
купил отец, архитектор из
Ньюкастла, оплативший также его
обучение в университете в Лидсе.Первыми гитарными идолами Марка были американцы: Джеймс Бартон (на дисках Рики Нельсона) и гитарист сопровождения Элвиса Пресли Скотти Мур. Из блюзменов он охотно слушал Лонни Джонсона, но самое яркое впечатление запомнил надолго: "Когда я впервые услышал БиБи Кинга, мне было 16 лет. Это был концертный альбом Live At the Regal... для меня это было потрясающее событие. Приветствия, отзвук в публике и то ощущение гитарной игры.". Два года был репортером, какое-то время вел уголовную хронику в газете Yorkshire Evening Рost и, по словам его бывшего шефа, был весьма талантливым. Затем уехал в Лондон и стал учителем в средней школе в южно-лондонских предместьях. Вечерами играл на гитаре ритм-энд-блюзы в небольшой забегаловке Cafe Racer как полупрофессионал. Группа Dire Straits возникла в мае 1977 года, когда брат Марка социолог Дэвид (David Knopfler - гитара) привел своего соседа во квартире басиста Джона Айллсли (John Illsley - басс-гитара, родился 24 июня 1949). Ударника Марк подобрал сам; им стал Пик Уитерс (Pick Whithers - ударные), весьма квалифицированный исполнитель, который на своем счету уже имел альбом, записанный вместе с группой Sрring. Тогда же, майским утром, диск-жокей Чарли Джиллет за дверями своей лондонской квартиры нашел ленту с пятью песнями. Еще больше были удивлены записавшие эти песни на собственные деньги в нанятой студии члены Dire Straits, когда услышали некоторые из них уже через три дня в радиопрограмме Honky Tonk. И хотя ни Джиллет, ни его программа не обладали особым влиянием в английском шоу-бизнесе, сразу же вокруг группы закрутился хоровод из представителей заинтересованных фирм. Победила Vertigo и тотчас организовала запись альбома. Фирмы с меньшим размахом не могли себе позволить рисковать: ритм-энд-блюзовые отзвуки в музыке Dire Straits не имели практически ничего общего с панк-роком, верховодившим в те времена если не во всей Англии, то уж определенно во всем Лондоне. Первый пробный шар для публики - запись песенки группы о лондонском метро в концертном двойном альбоме новых ансамблей - закончился неудачей: песня была практически незамеченной. Тем не менее, когда в мае 1978 года на рынок вышел их именной альбом, записанный еще в январе, рецензент из Melody Maker не нашел на нем ни одной погрешности, а его коллеге из New Musical Exрress больше понравилась вторая сторона. Только у британской публики "лучшая новая группа года из лондонских клубов" совершенно не котировалась, пока не вышел сингл Sultans of Swing. Сходной была сначала реакция на заморских рынках: "Это просто не будет продаваться," - написал западногерманский обозреватель, и ему поддакнули журналисты из Канады и Австралии. Первой ласточкой стал голландский рынок - никто не мог объяснить, чем обусловлено первое место группы, совершенно до того неизвестной и не рекламируемой. Но затем пришел успех в списках в Австралии, Новой Зеландии, который заключил резко возросший интерес к группе во всей Западной Европе. В США альбом вышел только в конце октября, но зато сразу попал на второе место. Обратим внимание, что американские издатели сначала абсолютно не продвигали альбом, за исключением минимальных затрат на радиовещание, и вспомним ту кампанию, которая способствовала успеху Beatles, и достижения Dire Straits покажутся чудом. В тот день, когда группа впервые высадилась для выступлений в Нью-Йорке, продажа их альбома достигла "золотого" уровня, а когда через месяц они добрались до Лос-Анджелеса, они добились уже "платинового" статуса. Песни из него непрерывно лились по всем каналам американского радиовещания. И наконец, через год после издания, с выпуском сингла Sultans of Swing дебютный лонгплей попал в число самых раскупаемых и в родной Англии. Обращала на себя внимание позиция местной прессы, благожелательно отозвавшейся о группе год назад, совершенно замолкшей в период неудач, но снова воспылавшей горячей любовью после американского триумфа. Творческой основой группы явились музыка и тексты ее лидера Марка, соло-гитариста и певца (за исключением одной песни Чака Берри, которую они исполняли на первых своих концертах, и по-испански страстной Wassa Matter, Baby? из-под пера Дэвида). Трудно найти в современной поп-музыке столь разностороннего и столь незаменимого для группы человека. Быть может, Нопфлера можно в этом смысле сравнить с Йеном Андерсеном - но даже тот, несмотря на свою эффектную флейту, не является таким важным камнем в создании инструментального звука Jethro Tull, чем для Dire Straits - соло-гитара Марка Нопфлера. На первом альбоме, добрую половину которого Марк представлял себе еще при создании группы, большая часть специалистов сначала оценивала прежде всего тексты. Это какая-то карта нопфлеровского восприятия Лондона: суда на Темзе, метро, флажки в парках, цветущие галереи, бары на Вест-Энде, игорные дома в Китайском квартале, самоуверенные и притворно-добродушные диск-жокеи, сопящие поезда, официантки... Кто знает этот Лондон, не описанный ни одним официальным путеводителем, не спасется от очарования этих текстов. И даже, вероятно, проникнет к более глубоким образам: в песне Lions пьяный отставной солдат, пугающий на ночной улице девушку, охарактеризованный как "безумный лев, что рвется в бой", уже не просто случайный персонаж, а наглядное свидетельство упадка мужских качеств и достоинств в наше время. "Что же это стало со львами?". Но разумеется, большая часть первых слушателей Dire Straits обращала внимание прежде всего на музыку. При тщательном прослушивании их песен начинает казаться, что своеобразие исполнения Нопфлера состоит в сочетании двух стилей: вокального от Дилана и гитарного от ДжиДжи Кэйджа. Разумеется, в действительности все сложнее и Марк переплавил в своих произведениях все влияния и свои оригинальные черты в своеобразный стиль, обладающий неповторимой мягкостью, красочностью и звуковой широтой гитарных тонов (он и сейчас играет на "Стратокастере" образца 1960 года только пальцами, не пользуясь плектром), ясностью и прямолинейностью (тем лучше, что кажущимися), динамичной деликатностью, естественным соединением синкоп свингующей соло-гитары с роковой ритмикой, которая даже в паузах чувствуется также хорошо, как если бы лупить по барабану каждую четкую долю изо всех сил. Марку для придания выразительности своей музыки не потребовались ни "квакуши", ни обратная связь, ни фырчание струн, ни стремительный пробег пальцев по грифу, ни резкие смены ритма, темпа или настроения. Звук Dire Straits, оставаясь рядом со своей ритм-энд-блюзовой основой, дотягивается до эмоциональности образов джаз-роковых Weather Reрort, равно как и до мелодической прозрачности стародавних Shadows. Тех, кто не умеет слушать, что может сделать соло-гитара и как мелодично может при всей своей лаконичности играть бас-гитара, того музыка Dire Straits может даже усыпить. Особенно в сочетании с абсолютно не рисующимся вокалом Нопфлера, исходящего их тех же идеалов рассудительности, эластичной точности и нейтральной позиции спокойного наблюдателя с прелестными оттенками внутри предельного фразирования. Но то, что, несмотря на подчеркнутую простоту исполнения, песни Dire Straits достигают эффекта мелодраматического, в полной мере узнали любители музыки во всей Западной Европе и США во время гастрольных выступлений группы. Без кулис, макетов, костюмов и прочих модерновых причиндалов. Четыре музыканта только играли - и даже осветитель сидел без работы, но когда во время брейка Уитерса на ударных сцену заливал полный свет, аудитория была в полном восторге. Их следующий диск Communique лежал записанным почти полгода, пока деятели из фирмы WB в мае 1979 года не решили, что впечатление, произведенное первым альбомом, уже вычерпано до дна. И хотя песни из него, исполняемые на концертах вместе с песнями из дебютного диска, ничем от тех не отличались, диск, записанный в американской студии на Багамах, оказался более свободным и хрупким в звучании. Продюсеры Барри Бекетт, исполнитель на клавишных инструментах, и Джерри Уэкслер, обеспечивший успех Эриты Франклин, еще более подчеркнули сияние музыки Нопфлера и тонкость ее образов; но в сравнении с первым альбомом здесь чувствовался недостаток непосредственности. Такие песни, как Follow Mе Home и особенно Once uрon А Time In the West обладали всеми особенностями звуковой красоты Straits, но если вести речь о соединении с ритмическими и выразительными идеями, верхом их творчества остались Sultans of Swing, Six Blade Knife и Down To the Waterline. Перемена лондонской тематики на обычные тексты главной роли не сыграла, ее отметили только английские обозреватели в рамках своего общего недоверия к международному успеху группы, считая этот альбом симптомом "утраты невинности". Но можно ли об этом говорить, учитывая вполне зрелый возраст Марка и его рассудительный характер? Не вывел его из равновесия и тот факт, что вместе с Пиком Уитерсом Марк был приглашен к записи альбома Боба Дилана Slow Train Coming. За десять дней были готовы его сольная партия в мелодиях Рrecious Angel, Slow Train и Changed My Way of Thinking, которая звучала так, как это было нужно автору, но гораздо грубее, чем в Dire Straits. Собственные альбомы не отнимали у Марка времени больше, чем три недели, но когда его пригласила в студию группа Steely Dan и они записывали один отрывок с семи вечера до четырех утра, Нопфлера это мероприятие перестало интересовать. Нельзя было себе представить, чтобы со своим настоящим искусством Dire Straits продержались лишь два или три года. Но Марк не заглядывал далеко. "Счастье я вижу в том, чтобы иметь домашнюю студию, много детей и спокойную жизнь. А не в том, чтобы потешать людей байками, стоя перед толпой или телевизионными камерами". Уже хорошо, если Марк не позирует. Но гораздо ценнее то, что он поддержал веру в неисчерпаемые возможности музыки и в здоровый вкус публики предъявлением своего собственного пути между синтезаторами и программным примитивизмом, оставаясь совершенно независимым от обоих этих доминирующих в популярной музыке рубежа 70/80х годов направлений. Со времени выпуска альбома Making Moves прошло целых три года и о группе было известно очень мало. Долго время ходили слухи о ее распаде, но они не подтвердились. Порой имена музыкантов упоминались в сопровождении на многих альбомах. Но ожидание было не напрасным: вышедший в конце 1982 года диск Love Over Gold опять поразил звуковой магией и особенной атмосферой, рожденной необычным контрастом между поющей гитарой Марка и его речитативным вокалом. Отличие от предыдущих творений прежде всего в содержании песен, которые теперь пытались исследовать серьезные человеческие отношения. Таких песен, как Рrivate Investigations, давно уже не было во главе английских чартов. Этой песней, отражающей глубокую депрессию в Великобритании, порожденную массовой безработицей, Нопфлер напоминал то ли раннего Дилана, то ли Барри Макгира, только он был суше первого и мягче второго. Песня Industrial Desease - это прямое обвинение тогдашним лондонским правителям:
They wanna have a war so they can keep their factories "Хотят войну, чтобы сохранить свои заводы; хотят войну, чтобы мы не покупали японских товаров; хотят войну, чтобы удержать нас на коленях". Стержневой композицией альбома стала 15-минутная Telegraрh Road, история города, задушенного щупальцами кризиса:
I used to like to go to work but they shut it down
"Ходил на работу, а там
закрыто, у меня есть право на труд,
но никак его не найду". И когда
Марк ломким голосом кончает
выкрикивать свои жалобы, его гитара
еще долго поет и стонет...
|
|