Человек хочет жить. Человечество стремится выжить. Эти элементарные
гины лежат в основе как поведения отдельной личности, так и всемирной рии. Опыт
показывает, что осуществление этой цели, при всей ее простоте ювидной оправданности,
связано с огромными трудностями. Развитие вечества совершается в обстановке
постоянного отставания производства от требностей. На протяжении многих веков
ранней человеческой истории материальная нужда, граничащая с нищетой, была уделом
большинства людей. Но и в новую и новейшую эпохи удовлетворение самых элементарных
потребностей, без которых невозможна человеческая жизнь, для большинства человечества
составляло задачу далеко не легкую. Казалось бы, что в этих условиях все силы
человеческих коллективов должны быть брошены на непосредственное производство
материальных благ и все остальное отложено до тех времен, когда насущные потребности
т удовлетворены. Практика истории - суровый критик. С неумолимостью она отвеивает
как мякину все, без чего данная система может обойтись. И тем не менее, рассматривая
историю человечества, мы не без удивления даемся в том, что как далеко бы мы
ни углублялись в прошлое, на всем дотупном нам пространстве наряду с непосредственным
производством человечество выделяет силы для искусства, теоретической мысли,
познания и самознания. При этом для подобной деятельности выделяются не те,
кто не собен к чему-либо лучшему, не непригодные и отверженные члены обществ,
а люди наиболее способные, активные, наделенные и гением, желаниобщественного
добра. Для такого немаловажного в общей истории человечества периода, как рабовладельческая
античность, можно было бы указать на парадоксальное положение: непосредственно
производительный труд передается рабам - наименее квалифицированной и поставленной
в заведомо нетворческие условия части населения. А наиболее активные, образованные
и подготовленные группы населения освобождались для деятельности, необходимость
которой значительно менее очевидна. Конечно, подобное "разделение труда" представляло
собой историческую аномалию. Однако вспомним слова Энгельса: "Без рабства не
было бы греческого государства, гречесского искусства и науки; без рабства не
было бы Рима. А без основания, заложенного Грецией и Римом, не было бы также
и современной Европы. Мы не должны забывать, что все наше экономическое, политическое
и умственонное развитие вытекало из такого предварительного состояния, nри котором
рабство было настолько же необходимо, как и общепризнанно. В этом смысле мы
имеем право сказать, что без античного рабства не было бы и современного социализма"'.
Но если человеческие коллективы на протяжении всей своей истории выделяли определенные
силы - чаще всего лучшие, наиболее творческие - для определенного вида деятельности,
трудно предположить, чтобы в ней не было органической необходимости, чтобы человечество
систематически от-казывало себе в жизненно нужном ради факультативного. Можно
предполо-жить, что если для биологического существования отдельного человека
до-статочно удовлетворения определенных естественных потребностей, то жизнь
коллектива, каков бы он ни был, невозможна без некоторой культуры. Для любого
коллектива культура не факультативное добавление к минимуму жизненных условий,
а непременное положение, без которого бытие его не-возможно.
Мы не можем указать ни на один человеческий коллектив на протяжении многовековой
истории людей (если этот коллектив обладал минимальной устойчивостью и не был
погибающим - фактически уже мертвым!), который не имел бы текстов, специального
поведения, осуществляемого специальными людьми или всем коллективом в специальное
время для обслуживания особой, культурной функции.
В чем же состоит эта неизбежность культуры?
Все потребности человека можно разделять на две группы. Одни требуют немедленного
удовлетворения и не могут (или почти не могут) накапливаться. Ткани могут накапливать
в определенных количествах кислород, но на уровне человеческого организма как
целого дыхание накапливаться не может. Нельзя накапливать сон.
Те потребности, удовлетворение которых может осуществляться путем накапливания
некоторых резервов, образуют особую группу. Они являются объективной основой
приобретения организмом сверхгенетической информа-ции. В результате возникают
два типа отношения организма к вводимым в него инородным структурам: одни тотчас
же или сравнительно быстро пере-формируются в структуру самого организма, другие
откладываются, сохраняя собственную структуру или некоторую ее свернутую программу.
Имеем ли мы дело с материальным накоплением каких-либо предметов или с памятью
в ее кратковременных или долговременных, личных или коллективных фор-мах, -
перед нами, по сути дела, один и тот же процесс, который может быть определен
как процесс возрастания информации. Еще М. Мосс2 указал на то, что обмен эквивалентами
представляет собой элементарную модель социологических структур, а К. Леви-Стросс
связал это с актом коммуника-ции и с сущностью культуры. Однако необходимо заметить,
что накопление предшествует обмену в такой же мере, в какой информация как таковая
- коммуникации. Вторая представляет социальную реализацию первой. Когда К. Маркс
противопоставлял простое воспроизводство расширенному и именно со вторым связывал
обмен, он, фактически, имел в виду то же самое. |ри этом, процитировав в самом
начале "Критики политической экономии" а Аристотеля о том, что "пользование
каждым объектом владения бывает двоякое: <...> в одном случае объектом пользуются
для присущей ему цели назначения, а в другом случае - для неприсущей ему цели
назначения"', Маркс сразу же определил неизбежность знакового посредничества
при обмене, семиотизации коммуникационного процесса.
Итак, человек в борьбе за жизнь включен в два процесса: во-первых, он выступаеткак
потребитель материальных, вещных ценностей, во-вторых, - как аккумулятор информации.
Обе эти стороны жизненно необходимы. Если для человека как биологической особи
достаточно первой, то социальное бытие подразумевает наличие обеих.
Согда-то Тэйлор определил культуру как совокупность инструментария, технического
оборудования, социальных институтов, веры, обычаев и языка. В настоящее время
можно было бы дать более обобщенное определение:
совокупность всей ненаследственной информации, способов ее организации и хранения.
Из этого вытекают самые разнообразные выводы. Прежде всего получает обоснование
неизбежность культуры для человечества. Информация не факультативный признак,
а одно из основных условий существования человечества. Битва за выживание -
биологическое и социальное - битва за информацию. Понимание сущности культуры
как информации объясеяет страстную заинтересованность в этом вопросе как культуртрегеров,
культуроборцев, конфликты между которыми заполняют собой историю человечества.
Однако культура - не склад информации. Это чрезвычайно сложно оргазованный механизм,
который хранит информацию, постоянно вырабатывая для этого наиболее выгодные
и компактные способы, получает , зашифровывает и дешифровывает сообщения, переводит
их из одной системы знаков в другую. Культура - гибкий и сложно организованный
изм познания. Одновременно область культуры - область постоянной борьбы, социальных,
классовых и исторических столкновений и конфликтов. Асоциальные и исторические
группы, борясь за информацию, стремятся монополизировать. Используемые при этом
средства колеблются между тайными текстами и кодами ("тайные языки" различных
возрастных и социальных групп, религиозные, политические и профессиональные
тайны и созданием дезинформирующих текстов. Там, где действует мгновенное употребление,
- ложь не может возникнуть. Она вырастает на той же основе, что и информация,
и является оборотной стороной ее социального функционирования.
Однако определение сущности культуры как информации влечет за собой постановку
вопроса об отношении культуры к основным категориям ее передачи и хранения,
и прежде всего, об отношении к понятиям языка, текста круга проблем, с этими
понятиями связанного.
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч.: В 39 т. М., 1959. Т. 14. С. 183.
2 См.: Afauss М. Sociologie et anthropologie. Paris, 1966. Анализ социологической
доктрины М. Мосса дан во вступительной статье К. Леви-Строса "Introduction a
1'oeuvre de Marcel Mauss".
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 13.