Не приведи Бог войскам затосковать...

"...Сюда со стороны Серноводска влетел БТР федералов, на броне которого сидело несколько бойцов... Знаков отличия не было, зато все были пьяны". ("Федералы расстреляли людей за бутылку водки").

"Коммерсантъ", 27.11.99).

В феврале 1995 года в Грозном наш бронетранспортер на бешеной скорости (мчались, чтобы чеченским снайперам трудней было целиться) вмазался в задницу впереди идущему БТРу. От удара сварные швы брони разъехались, как мокрый картон. Движок сплющился, и на измочаленный войной асфальт брызнули масло и солярка.

В момент столкновения я торчал в открытом верхнем люке и глазел на развалины захваченного армией города. Из-за ротозейства я раскроил голову и сильно ударился грудью, парализовав диафрагму. Умываясь кровью, я старался "включить" легкие, но ухватить воздуха не мог и только дергал костенеющим ртом.

Так мне рассказал об этой мизансцене майор Виктор Богдан, который сидел рядом с водителем БТРа, получил сотрясение мозга, но не отключился, а главное - не растерялся. Он бросился помогать раненым: вытащил из люка солдата, теряющего сознание, а потом стал встряхивать меня, запуская парализованную пневмосистему. В конце концов я задышал и выбрался из бронетранспортера. На асфальте на четвереньках стоял наш солдат-водитель с мутными глазами. Из его рта плыла кровавая каша, состоявшая из кусочков языка, зубов, десен и губ.

Нас затащили в какой-то подвал, оборудованный под госпиталь, где под "крышей" швейцарского Красного Креста работала бригада журналистов (имевших когда-то медицинское образование). Медсестра Лена Петрова из телегруппы бывшего "взглядовца" Александра Политковского, делая мне укол, улыбалась:

- Зачем же вы к пьяным бойцам на борт сели?

Я удивился и посмотрел на окровавленного водителя, бормотавшего что-то разбитым ртом. Солдат был в шоке.

- От него несет, как из бочки, - перехватила мой взгляд Лена. - Они тут через одного пьяные. Коньячный завод захватили, вот и бухают...

Дальше не помню. Я наконец-то потерял сознание.

Это было мое первое ранение за всю офицерскую службу, за все четыре войны, на которых довелось побывать. И случилось оно по вине пьяного солдата-водителя, не успевшего затормозить. Мы с майором Богданом запрыгнули в этот попутный "броник", чтоб добраться в одну из воинских частей.

Мы с Витей молчали, опустив глаза. Мы действительно в суматохе не поняли, что солдаты пьяны. И еще нам было стыдно, что на войне мы получили ранение по пьяному делу. Для офицера это неприлично.

Мне жаль солдат, особенно водителя, пострадавших в том инциденте. Но еще жальче тех, кто из-за водки погиб.

И не только в Чечне 94-96-го годов.

Общеизвестно, что в России за последние полвека (а может, и больше) ни одна семья военнослужащего, который погиб на войне, не получила "похоронку", где было бы сказано что-то вроде этого: "Ваш сын (муж, отец) смертельно отравился метиловым спиртом..." или "Ваш сын (муж, отец) был в пьяной драке застрелен своим сослуживцем". Командование всегда сообщало о героической смерти в бою, верности присяге и долгу, о том, что Родина не забудет и т. п. Не сомневаюсь, что это правильно. Однако и "пьяную" статистику (хотя бы для служебного пользования) нужно было бы вести. К сожалению, она никому не известна. Цифры были бы потрясающими и заставили бы как минимум задуматься.

По моим скромным подсчетам, в Афганистане около десяти процентов погибших пали не от душманских пуль и мин, а от водки. Называют и большую цифру - до 20 процентов. Если общее число наших потерь в Афгане составило около четырнадцати тысяч человек, то легко высчитать, что алкоголь выкосил почти полторы тысячи жизней. Полк!

Не забуду, как пьяный старший лейтенант въехал на бронетранспортере ночью в блиндаж экипажа БМП из боевою охранения в Шинданде. Задавил троих солдат... А перед этим почти вся наша 5-я дивизия воевала в окрестностях Герата. В ходе тяжелых боев мы потеряли всего девятерых. Итого: один идиот с затуманенной алкоголем головой на треть увеличил статистику "боевых потерь".

Помню, как дивизионная газета всю ночь напролет набирала и печатала листовку с предупреждением о смертельной опасности метилового спирта, потому что в штаб просигналили: пропала трехлитровая банка с этой жидкостью. Кто-то готовился к пьянке. А такого количества спирта при "умеренном" употреблении вполне достаточно, чтобы в полном составе похоронить роту! Листовками обклеили всю дивизию - от полковых штабов до сортиров. И вовремя. Украденный спирт, правда, не вернули, но и не выпили. Ни один человек не поступил в госпиталь с отравлением.

К сожалению, этот случай успешной профилактики "пьяных" потерь едва ли не единичный. Обычно же смертельно травились и тормозной жидкостью, и тем же метиловым спиртом, и самогоном из кишмиша, который покупали у местных афганцев...

Однако пьянство в Афганистане - семечки по сравнению с тем, что творилось в Чечне 94-96-го годов. Здесь армия дошла до озверения. В отличие от Афганистана, где в стране действовал сухой закон, в Чечне водкой и коньяком можно было залиться по уши. Что многие и делали. Пьяные драмы были чуть ли не повседневностью. Нажравшийся до оскотинения батяня-комбат полночи устраивал своему батальону "подъем-отбой". Его люди в этот день только вышли из боя и устали, как волы после пахоты. Рев комбата и муштра мешали спать также солдатам и офицерам других частей и подразделений, выползшим из окопов и добравшимся до теплой казармы. Подполковник Гаджиметов, рассвирепевший от самодурства майора, выхватил пистолет, сунул в нос комбату и заорал:

- Еще один "подъем-отбой", и я тебя тут закопаю!

И сразу все стихло. Личный состав выспался, а майор наутро просил у многих прощения.

Однако так благополучно заканчивалось не всегда. Подполковника Ли - всеобщего любимца и солдат, и офицеров, порядочнейшего и храброго человека, - застрелил одуревший от водки капитан. Протрезвев и осознав содеянное, он повесился. Это было весной 1996 года. Кстати, капитан был не из худших, нормально воевал. И таких смертей в первую чеченскую кампанию было не две, а гораздо больше. Но кто их считал! Шла война, жертвы неизбежны, вот и списывали на боевые потери.

Если бы можно было посчитать, сколько вышеупомянутых "боевых" потерь понесла Советская, а затем Российская армия в войнах и вооруженных конфликтах за последние 20 лет, то, без сомнения, водку можно было бы отнести к разряду одного из самых грозных и опасных для нас видов оружия.

Любопытно, что боевые возможности алкоголя известны с незапамятных времен. Еще древнегреческий историк Геродот, описывая войну мидийского царя Кира с массагетами упоминает и способ, с помощью которого мидийцы разбили неприятельское войско, возглавляемое Спаргаписом. Кир оборудовал стоянку своих войск по полной ресторанной программе: накрыл столы, заготовил вина. Но сам с большей частью своих сил отступил, оставив для прикрытия банкетного стана небольшой отряд. Спаргапис клюнул на приманку, разгромил "войско официантов" и на радостях устроил "пир победителей". Вот тут-то Кир и ударил по перепившимся массагетам.

Шокированная коварством мидийцев, поражением своих войск и гибелью сына (Спаргапис, протрезвев после разгрома, покончил с собой), царица массагетов Томирида написала Киру послание, в котором были такие слова: "Кир!.. не превозносись своею победою! Лозным плодом... сею хитрою отравою, а не битвой и воинскою храбростию одолел ты сына моего...".

Напрасно Томирида не отнесла вино к средству вооруженной борьбы. История еще неоднократно доказывала, что алкоголь решительным образом влияет на исход битв и даже войн. Красноречивый пример - из жизнеописания всемирно известного алкоголика Александра Македонского. Историки утверждают, что он пил неразбавленное вино (в отличие от большинства греков, которые смешивали его с водой) и в питии меры не знал. Ему приписывают фразу-формулу: "Я вина почти не пью - всего один бокал. Но зато тот, кто просыпается во мне после этого бокала, - тот пьет до упаду". Именно по причине пьянства Александр Македонский не сумел превратить свои победы на полях сражений в победы государственные. Потому что на пирах после битв, договариваясь с побежденным царем о дальнейшей судьбе "покоренной" державы, фактически возвращал пленнику часть и власти, и земель. Пьяная щедрость после протрезвления редко аннулировалась.

Учитывая этот психологический и правовой аспект (хмельная царская доброта при "подведении итогов" войны), трудно победы Македонского назвать победами. Фактически греки не властвовали в "покоренной Азии". Вино стало оружием, против которого не устоял непобедимый Александр.

Знает подобные примеры и история Руси. У нас даже в географии это закрепилось. Есть река Пьяная, где кочевники разбили хмельное русское войско.

А теперь вернемся в современность. Не вызывает сомнений то, что многие решения в начале "чеченской кампании" 94-96 гг. принимались и на государственном уровне, и на генеральском, фигурально выражаясь, на не совсем ясную голову. Свидетельствует об этом и обещание "взять Грозный одним десантным полком". Трезвый военачальник такой глупости не сказал бы. Отсутствие взаимодействия между частями в ходе войны, удары авиации и артиллерии по своим, огневые стычки между не распознавшими друг друга подразделениями федеральных сил - во многом на совести пьяных командиров.

Является ли ныне великой тайной сила водки на войне? Отнюдь. И к чести многих наших генералов и офицеров, борьба с пьянством в армейских рядах идет. Однако системы нет. Горбачевская антиалкогольная реформа себя дискредитировала. Все сейчас держится на личных отношениях.

В числе главных борцов с этим злом прежде всего стоит назвать начальника Генштаба генерала армии Анатолия Квашнина. В первую чеченскую войну он не давал спуску хмельным командирам. Например, застав в одном из штабов лежащего на полу пьяного до бесчувствия(!) генерал-майора Н., Квашнин добился его увольнения, не побоявшись скандала.

В войсках ходит молва, что Квашнин не простил даже одного командующего группировкой войск в Чечне, с которым состоял в приятельских отношениях. А совсем недавно убрал с должности руководителя одного из крупных войсковых объединений - генерала, который был замечен в пьянстве. Этого генерала он тоже знал по Чечне, уважал и помогал продвигаться по службе. До тех пор, пока тот не скомпрометировал себя водкой. Квашнин не раздумывая отправил бывшего товарища в Тмутаракань.

Славится квашнинским подходом к делу и генерал-лейтенант Геннадий Трошев (заместитель командующего войсками СКВО, ныне возглавляющий восточную группировку федеральных сил на Кавказе). Еще в первую чеченскую кампанию Трошев однажды пришел в бешенство при виде двух пьяных сержантов-контрактников.

- Здесь война, а не кабак! - закричал. - Арестовать и немедленно расстрелять!

Контрактники буквально бухнулись на колени, протрезвели и заплакали: "Пощадите!" Трошев отменил приказ только после долгой паузы.

- Вы что, действительно хотели их расстрелять? - спросили у генерала штабные офицеры.

- Нет, конечно. - улыбнулся Трошев. - Но хотя бы страхом нужно выбить из них эту пьяную вольницу.

В 1995 году в оперативном отделе у Геннадия Николаевича служил полковник - умница и трудяга, равных которому в штабной работе генерал никогда не встречал. Одна беда - любил полковник выпить. Замены ему Трошев не нашел бы, да и не искал. А потому, чтобы оперативник с рельсов не сошел, Геннадий Николаевич контролировал его каждый день. Полковник пару раз умудрился улизнуть, и тогда лицо его наливалось багровым хмельным соком. Но не безнаказанно. Всегда попадался. И тогда генерал устраивал такой разбор полетов, что пушки на позициях глохли. В общем, трошевский штаб всегда работал, как часы без пьяной аритмии. И в первую чеченскую войну, и сейчас.

Увы, не все генералы и офицеры придерживаются таких воззрений, как Квашнин и Трошев. Один из военачальников, пользующийся авторитетом в войсках, человек безусловно талантливый, наводивший и наводящий сейчас ужас на чеченских боевиков, в первую чеченскую кампанию периодически ложился под капельницу, чтобы выйти из пьяного штопора.

- Одной лишней рюмкой водки, - сказал ему однажды по-дружески Трошев, искренне переживающий за судьбу товарища, - ты можешь перечеркнуть все свои заслуги. И ничего нельзя будет вернуть.

Слава Богу, влияние Трошева сказалось. Без водки его сослуживец воюет нынче лучше, чем в компанию 94-96 гг.

Однако к каждому пьянице на войне командира типа Квашнина или Трошева не приставишь. Если уж офицер или солдат захочет выпить, никакая сила его не удержит. А, значит, каждый должен сам для себя решить - воевать трезвым или пьяным.

Помню, как меня в Афгане (1983 год) провожали на боевую операцию. Напился я до бесчувствия, и тело мое, как мешок, закинули в бронетранспортер. Очухался уже в предгорьях Луркоха. Солнце палило нещадно. Еле живой. я выполз из раскаленной железной коробки БТРа и спрятался в тень. Мои товарищи воевали, а я в холодке под машиной "ловил отходняк". При несусветной жажде я не мог напиться воды, потому что она - дефицит в тех краях. Физических мук и стыда перед сослуживцами я натерпелся так, что с той поры на войне никогда не пил. Мой лучший друг, ныне полковник, известный в газетно-телевизионном мире, пил по разным поводам в Чечне так, что схватил гипертонический криз. А ведь был здоров, как бык, и от роду имел 35 лет - расцвет. После криза он нашел в себе силы и напрочь завязал. Хотя все окружающие уже были убеждены, что он спивается и больше не поднимется.

Почему на войне пьют? При всей свое банальности вопрос этот не так прост, как кажется. Ответов может быть множество, потому что причин - несусветное количество.

Во все времена, например, пили от страха. Ведь алкоголь, как его ни ругай, обладает бесспорным достоинством - делает человека более уверенным в себе, подавляет боязнь, снимает стресс, мобилизует перед боем и расслабляет после него. А на войне, как говорится, смелого и пуля боится, и штык не берет. Именно по этой причине в Великую Отечественную на уровне руководства страны приняли решение выдавать на передовой по 100 граммов водки бойцам. Абсолютное большинство солдат и офицеров пили и, как показало время, не только без тяжелых последствий, но и с пользой для Отечества.

Правда, наркомовская водка появилась в войсках не 22 июня 1941 года, а гораздо позже, когда Сталин и его соратники поняли, что одними патриотическими призывами к отступающей армии не обойтись - нужны и приказ "Ни шагу назад!", и заградотряды, и 100 граммов для поднятия боевого духа.

В чеченскую кампанию 94-96-го годов один молодой офицер-артиллерист признался, что за время своего пребывания в зоне боевых действий (многомесячного) пил каждый день! "От страха бухал". - говорил он. Кстати, по итогам боев командование представило его к званию Героя России.

Прославляемая в литературе, кино, да и в народной молве лихость гусар и казаков русской царской армии в немалой степени тоже основывалась на регулярных возлияниях. Один только Денис Давыдов чего стоит со своими хмельными стихами! И действительно, в начале XIX века атаки русской кавалерии, подогретые вином, зачастую были успешнее, чем австрийские трезвые поползновения на поле боя с нередкими ретирадами.

Особенно сильно пили русские офицеры в Европе в 1813 - 1814 годах. Пил так, что забывали поздравить царя с днем рождения. "Ваше Величество, третий день пьем Ваше здоровье!.." - писал в запоздалом релизе один русский генерал. "Пора бы уж и перестать", - ответил Александр I. По тем временам забыть о дне рождения самодержца для офицеров было равносильно тому, как для нас не поздравить родного деда или отца-фронтовика с Днем Победы 9 Мая.

А знаменитый атаман Платов с не менее знаменитым прусским генералом Блюхером на пару бухали так, что буквально валились под стол. Это вошло в исторические анекдоты. В общем, пьяные традиции офицерства у нас имеют глубокие корни. Алкоголь в бою придает кураж и презрение к смерти. Даже в трезвой Японии летчики-камикадзе в полет без чашки сакэ не отправлялись. Что ж тут говорить о России!

Вторая причина неизбежности алкоголя на войне - так называемая медицинская. Например, в Афгане исповедовался принцип: "Красные глаза не желтеют": пили спирт, чтоб отогнать гепатит. Кстати, мне это не помогло. А в России "для сугреву" пили все - от солдата до маршала. Что неудивительно, если учесть наши морозы и то, что войска обычно стоят в чистом поле. А если представить себе Заполярье, то мороз по коже идет даже от одного упоминания. От простуды другого лекарства в таких условиях зачастую просто нет.

Один ветеран-фронтовик рассказал мне в Калининграде любопытную историю.

В канун нового, 1943 года штрафной роте, где он служил, выдали для согреву по 100 граммов водки.

- Лучше бы не давали, - вздохнул фронтовик, - потому что действительно стало и теплее, и на душе веселее. Да еще Новый год!

"А не послать ли нам гонца?" - задумался командир, переглянувшись со своими отчаянными солдатами. И послали. Бывшего вора-рецидивиста. Тот умудрился незаметно для немцев (окопы которых были сотне метров перед позициями штрафроты) по снегу добраться до фашистской траншеи и вбить в бруствер колышек с зарубкой для веревки. Получилось что-то вроде блока. Когда гонец вернулся, к веревке привязали валенок и фанерную дощечку с надписью: "Мы вам - валенки, вы нам - шнапс". Через колышек-блок с помощью веревки отправили посылку немцам н стали ждать. Вскоре с той стороны приехала бутылка. Ушел к врагу и второй валенок... В общем, немцам "для сугреву" нужнее были валенки, а нашим - шнапс. Разулась вся штрафная рота.

И тут, как предписывал план партполитработы, штрафников пришел поздравлять с Новым годом высокопоставленный генерал. От увиденной картины он обомлел. Пьяные, разрумянившиеся штрафники спали вповалку на дне окопов - в ботинках с обмотками. В тридцатиградусный мороз! Перегарный дух плыл над траншеей...

Речь генерала была короткой и эмоциональной. Немедленный расстрел изменникам Родины, вступившим в сговор с врагом, был самой слабой угрозой. Переведя дух после нескольких связок матюгов, генерал чуть успокоился и сказал:

- Мне еще поздравлять ваших соседей справа. У вас есть полчаса, чтоб вернуть валенки, - и генерал, посмотрев на часы, со свитой удалился.

Отчаянные бывшие бандиты с невыветрившимся хмелем в головах молча, без криков "ура" пошли на немцев. Без единого выстрела, с ножами в руках заняли окопы врага, некоторых прирезали, остальным набили морды и обезоружили.

Забрали валенки, оставшийся шнапс, опохмелились и вскоре задорно стояли в строю перед генералом, сбивая его с ног ветром перегара.

- Вот теперь я вижу перед собой настоящих бойцов Красной Армии! - начал поздравительную плановую новогоднюю речь начальник.

На этом история не кончилась. Целую неделю потом репродуктор с немецкой стороны орал: "Рус швайн, отдай шнапс!".

История эта, похожая на анекдот, правдива своей невероятностью и русской непредсказуемой дурью. В узловые моменты фронтовой басни я верю. Так и хочется сказать: "Это по-нашему!".

По-нашему пить "за упокой", "за здравие", "за орден", "за победу"... Поводов и причин на войне множество. И многие - достойные.

В общем, все бы ничего, да не знает наш человек (даже если он в погонах) меры. А в условиях войны, которая сама по себе является кардинальным выходом за рамки нравственных и юридических норм, о мере говорить трудно. Особенно если пьют по извечной русской причине - от тоски.

В понятие "тоска" входит много составляющих. Тут и недовольство государственным военным устройством, и неясность цели, неправедность войны, и глупость да корыстолюбие руководства различных уровней (от царя и президента до взводного командира), и нервотрепка, и нищенское существование офицеров и их семей... Список огромный, всего не упомнишь. И, как говорят в народе, без бутылки не разберешься.

В первый раз пьянство от тоски я наблюдал осенью и зимой 92-93-х годов в зоне чрезвычайного положения в Северной Осетии и Ингушетии во время вооруженного конфликта двух народов. Если кадровые военные, привыкшие к длительным командировкам, к отрыву от семей, еще как-то себя соблюдали, то приехавшие для работы во временной администрации (она командовала всеми делами в зоне ЧП) чиновники из федеральных несиловых министерств и ведомств доходили просто до скотского состояния, до белой горячки. Пили столько, что запущенная в то смутное время машина нелегального производства водки в Северной Осетии быстро вывела маленькую республику на первое место в стране в этом бизнесе. Маховик, набрав обороты, до сих пор не может остановиться.

Сколько в ту пору было выпито - один Бог знает. Но одна деталь красноречиво говорит о масштабах. За пивом на опохмел из Назрани (где в вагонах загнанного в тупик эшелона жили военные, полувоенные и гражданские чиновники) во Владикавказ гоняли... пожарную машину! Подчеркну: она служила не столько транспортным средством, сколько емкостью - ее огромные баки заполнялись пенным напитком. Эшелон опорожнял машину в мгновение ока!

Толерантный и интеллигентный Сергей Шахрай, руководивший временной администрацией, откровенно растерялся от пьяного буйства подчиненных. Только сменивший его Александр Котенков (ныне генерал и представитель президента РФ в Госдуме) как бывший замполит батальона знал, что нужно делать. Он ходил с проверками по кабинетам, делал накачки пьяницам на совещаниях и т. п. Все равно победить водку не смог. Потому что она непобедима, если российский человек затосковал.

Приезжавшие в белых рубашках и галстуках почтенные отцы семейств - московские чиновники - в течение нескольких недель превращались в небритых бомжей, не могущих связно ни говорить, ни мыслить. Политически разгромленная и униженная прессой армия гнила в холодных окопах на границе с Чечней и блок-постах, не имея права выстрелить ("провокация"), и слабо себе представляла, зачем она тут находится. Солдаты за водку продавали патроны, офицеры повально писали рапорты на увольнение, как грибы вырастали в регионе незаконные вооруженные формирования. В интуристовской гостинице "Владикавказ", где жили военные и гражданские специалисты временной администрации, из-за перманентного пьянства то пылали пожары, то дрались со стрельбой, то искали потерянное от одурения оружие.

Позже окопно-штабной вариант этого ужаса повторился в Чечне. И опять же, если на войне относительно нормально себя ощущали кадровые вояки, то гражданские (строители, чиновники различных ведомств) теряли человеческий облик. До белой горячки допились мои знакомые телевизионщики одного из центральных каналов. Пьяные разборки с мордобоем выплескивались за рамки "гостиниц", и тогда командование сажало некоторых журналистов в зиндан (тюрьма в виде глубокой ямы). Только под капельницей выходили многие из алкогольного пике. Но без тяжелых последствий не обходилось. Чуть не умер от водки видеоинженер. Его откачали военные врачи. Можно себе представить, что они снимали о войне.

В общем, пьянство офицеров - цветочки по сравнению с беспределом гражданских в зонах боевых действий и ЧП. Другое дело, что более достойный внешний облик кадровых военных не исключает опасности, если они запили от тоски. Если нетрезв гражданский - беда, скорее, ему самому. Если военный - то, учитывая оружие и сложную боевую технику в его руках, вздрогнуть должны те, кто рядом. Помню, в Афганистане беспробудно пьяный от спирта, тоски по Родине и неправедности войны экипаж самолета АН-12 при перевозке раненых в Союз забыл проверить надежность люка в полу гермокабины. На высоте около 6 тысяч метров люк открылся, и одного раненого высосало за борт где-то в районе Каракумов. "Пропал без вести".

Свеж в памяти и расстрел на блокпосту (граница Чечни и Дагестана) пьяным сержантом из пулемета своих спящих товарищей. Многие погибли. Тоже одурел от тоски и сумятицы в душе. Недавно его осудил военный суд. Короче говоря, не приведи Бог войскам затосковать.

Особняком стоит проблема алкоголизма как болезни. Увы, этот недуг поражает зачастую одаренных, а то и просто талантливых людей. Не зря еще писатель Н. Лесков своего знаменитого героя Левшу "наградил" в конце сказки пьянством и от него - гибелью. Медики, наверное, могут дать объяснение феномену пьющего таланта. В народе же он вызывает печальную улыбку.

Генерал-майор Г. Петров рассказывал мне о своем сослуживце по Забайкалью, равных которому в знании ракетной техники не было во всем военном округе. Находясь в перманентном запое, старший лейтенант Н. в дни протрезвления творил чудеса, проводя ремонтные и регламентные работы сложнейшей аппаратуры. Чтобы он не сорвался и не запил снова, командиры приковывали его к ракете цепью и дежурили рядом, пока не заканчивалась работа. Ну, а уж если мастер сделал дело, то гулял смело - удержу ему не было.

В Волгоградском корпусе, еще в бытность командиром там генерала Л. Рохлина, служил в одной из частей старший прапорщик В., который боевую технику знал, как говорится, "от и до". Запои у него случались регулярно два раза в год, приблизительно по месяцу. Сломать этот "график" не мог никто - ни начальство, ни семья, ни сам Господь Бог. А потому главной задачей командиров было так подгадать сроки обслуживания техники и перевода ее с летнего режима эксплуатации на зимний (и наоборот), чтобы планы военного округа совпали с графиком запоев старшего прапорщика В. Обычно это удавалось. Но не всегда. Если не совпадало, то хоть войну отменяй...

Подобных умельцев, как правило, любят, жалеют и из армии не увольняют. Но вместо того, чтобы отправить на лечение, пусть даже принудительное, из пьяных левшей в погонах выжимают все соки, как из лимонов, а затем забывают, словно гнилую кожуру. Спиваются талантливые мужики до смерти.

Печально и то, что путь в алкоголики нередко начинается именно на войне - вдали от семьи (главного врага водки), в офицерском спаянном и споенном коллективе. Мой сосед, ветеран Великой Отечественной войны Владимир Яковлевич, начинал со 100 граммов наркомовских и тоже не остановился, пока не умер. Удивительно даже, как выдерживал его организм регулярные усвоения водки на протяжении пяти десятилетий! Обычно же кончают жизнь раньше.

Факт этот печальный, и закрывать на него глаза нельзя. Увы, война - это не только смерть буквальная, но и гибель (для многих) личности при сохранении живой оболочки. Особенно это характерно для авиаторов. У них спирта - море разливанное. К нему привыкают, как к солдатскому компоту.

Исходя из вышесказанного, так и хочется сделать какой-нибудь гадостный вывод типа: у нас самая пьяная армия в мире или войны без водки не бывает. Но, к счастью, есть пример недавних событий в Дагестане, когда армия и другие силовые структуры отражали чечено-ваххабитскую агрессию. Все были приятно удивлены отсутствием пьянства. Это была первая трезвая война на моей памяти. Даже вопиющий случай воровства солдатами-десантниками нескольких ящиков водки в селе Кадар у местного жителя не испортил общую картину. Пьяных почти не было! Видно, потому, что боевой дух высок и не нуждается в спиртовом подогреве. А может, тоски души нет по причине симпатии прессы и определенности со стороны правительства...

Но на душе все равно неспокойно по одной причине. Не беда, что Басаев-Гилаев-Хаттаб все еще воюют. Беда, если они оставят федеральным силам свои базы с щедро накрытыми столами, как когда-то Кир Великий подготовил пир для массагетов во главе со Спаргаписом. Против этого застольного оружия мы, боюсь, не устоим. Это при гусарах можно было, налившись хмелем, ходить в атаки и громить непьющих турок. Нынче трезвый пьяного всегда одолеет. И это есть главный вывод.

Подполковник Сергей ТЮТЮННИК, участник боевых действий в Афганистане, Северной Осетии, Ингушетии, Абхазии, Чечне, Дагестане. "Литературная газета".