Информационно-аналитический центр Нижегородского общества прав человека
Д О К Л А Д
О ПРИМЕНЕНИИ ПЫТОК НА ТЕРРИТОРИИ НИЖЕГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ
(с изменениями и дополнениями)
Утвержден заключением комиссии по правам человека
при администрации Нижегородской области 18.02.98
как Специальный доклад комиссии
г. Нижний Новгород, 1998Введение Избиения при задержании Жестокое обращение в процессе дознания и следствия Избиения в исправительных учреждениях Применение спецназа Пытки условиями содержания "никто не может подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания" (ст. 5 Всеобщей декларации прав человека, ст. 7 Международного пакта о гражданских и политических правах)
"Никакое государство не может разрешать или терпимо относиться к пыткам и другим жестоким, бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения и наказания" (ст. 3 Декларации ООН о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.)
Сбором информации по фактам применения пыток сотрудниками правоохранительных органов Нижегородское общество постоянно занимается с 1992 года. Оценка и анализ многочисленных случаев пыток дает возможность сделать некоторые обобщения и выводы. За пятилетний период ситуация претерпела некоторые изменения. В частности, все больше случаев в практике изощренных издевательств, с применением не только физических силовых приемов, но и специальных средств (электрического тока, удушения). Несколько уменьшилось число жестоких, грубых избиений, насилия со стороны администрации в исправительных учреждениях области, что позволяет говорить о некоторой "гуманизации" пенитенциарной системы. Вместе с тем, резко возрастает число избиений сотрудниками "спецназа". Это объясняется прежде всего резко увеличившейся численностью специальных оперативных подразделений, их широкому использованию в мероприятиях, не связанных с тяжкими правонарушениями, и бесконтрольностью действий.
Сложно делать какие-либо категорические выводы о возрастании или уменьшении случаев применения пыток за 5-летний период, т.к. в НОПЧ имеются лишь отрывочные сведения, получившие некоторую огласку. Известно, например, что прокуратурой Нижегородской области в 1996 году проводилось 90 расследований и возбуждалось 27 уголовных дел по фактам превышения служебных полномочий и большинство из них не доведено до суда. В 1997 году число возбужденных дел зафиксировано значительно меньше (в 1 полугодии - 3), хотя именно в этом году получено больше всего заявлений о фактах пыток. Вместе с тем, большинство случаев остается не "заявленными". Труднодоступность такой информации объясняется неизменными факторами: страха пострадавших перед применением нового насилия, безверие в справедливое возмездие, беззащитность против давления и угроз, правовая безграмотность.
О том, что в милиции избивают задержанных, зачастую невиновных говорят все, это - общеизвестный факт, который ни для кого не является секретом. В то же время неизвестно ни одного случая, когда сотрудник милиции был бы привлечен к уголовной ответственности именно за это преступление (ст. 148, 149 УК ст. ред.).
Объяснить это латентностью - невозможно. Несмотря на то, что большинство граждан не верят в то, что виновные будут наказаны, заявлений о пытках, избиениях и других противозаконных действиях милиционеров поступает много даже в общественную организацию (можно только догадываться какое количество их в прокуратуре).
Объяснить труднораскрываемостью тоже нельзя. Ведь работников милиции, совершивших "классические" уголовные преступления - разбои, грабежи, вымогательства к уголовной ответственности привлекают несмотря на то, что это более квалифицированные преступления и на их раскрытие требуется гораздо больше усилий, средств, профессионализма, времени.
Единственным объяснением, на наш взгляд, может служить только то, что применение милицией пыток не воспринимается правоохранительными органами как общественно опасные действия. Как следствие, у работников милиции появляется уверенность в том, что отвечать за свои действия им не придется.
Сотрудники прокуратуры, получившие жалобу следственно-арестованного на избиение при задержании, или при проведении дознания, оказываются в противоречивой ситуации. Проблема в том, что прокуратура в России, осуществляя надзор за законностью в ходе предварительного следствия, на суде по уголовным делам поддерживает государственное обвинение. Таким образом, устанавливая факты применения пыток при проведении предварительных следственных действий, прокуратура фактически ослабляет позицию обвинения, подвергая сомнению законность добытых доказательств вины и возможность их использования в суде.
По этому, очевидно, что прокуратура, объективно не заинтересована проводить тщательное расследование по жалобе о применении пыток. Поэтому, во многих случаях, как например по делу об избиении Соколова В.Р. сотрудниками Сормовского РОВД г. Н. Новгорода, прокуратура отказывалась возбуждать уголовные дела. В этом деле заключенный под стражу и, позднее, осужденный Соколов В.Р. не имел возможности представить доказательства и свидетелей и оказался абсолютно не защищенным при бездействии прокуратуры.
Мы отдаем себе отчет в том, что только органы прокуратуры уполномочены реально изменить сложившуюся практику, когда пытки в ходе предварительного следствия широко применяются как наиболее эффективное средство получения показаний. Считаем необходимым отметить, что по случаям, приведенным в докладе, все материалы проверок направлялись именно в органы прокуратуры. Однако, на наш взгляд, работу прокуратуры по проверке заявлений, содержащих жалобы граждан на противоправные действия сотрудников милиции достаточной признать никак нельзя. Чаще всего дела по таким жалобам вообще не возбуждаются, а проверка в порядке ст.109 зачастую сводится к получению от органов милиции акта служебной проверки по предмету жалобы. В случае, если дело возбуждалось, достаточных мер для эффективного расследования не предпринималось и дело закрывалось при первой же возможности. (Например, по делу Черемных, городская прокуратура трижды отменяла постановление о прекращении дела по жалобе потерпевшего). В некоторых случаях (например, по делу Воробьева) сами проверяющие советовали пострадавшим "не дразнить гусей", чтобы "не вышло хуже". Сомневаться в эффективности и в результате такой проверки не приходится.
В результате сложившейся практики, граждане, ради которых ведется борьба с преступностью, сейчас одинаково боятся как преступников, так и милиции. Это подтверждают результаты социологических опросов. При таком положении дел борьба с преступностью, даже теоретически, не может быть успешной.
Остается проблемой то, что суд не рассматривает факты избиения, насилия при дачи показаний, преданных огласке в уголовном процессе. В лучшем случае суд направляет для проверки информацию прокуратуре. Учитывая, что прокуратура выступает в процесс со стороны обвинения, результаты подобных проверок очевидны. При этом не исследуется вопрос о законности добытых доказательств, что противоречит принципам справедливого процесса.
В докладе представлены лишь некоторые факты, которые получили предварительную проверку и по которым возможно делать какие-либо выводы. В настоящем докладе не отражена, к примеру, информация о насилии в армии и в некоторых спецучреждениях.
Случаи неспровоцированных, неоправданных избиений при задержании не единичны. Особенностью таких случаев является, как правило то, что потерпевшими становятся обвиняемые в административных и уголовных преступлениях, которые после избиения заключаются под стражу. Это, в свою очередь, крайне затрудняет обеспечение доказательств и организацию защиты по таким фактам. В некоторых случаях пострадавшие через службу "скорой помощи" попадают в больницу, и медицинское освидетельствование становится поводом и основанием для возбуждения уголовного дела. Несколько сложнее обстоят дела, если первичный медицинский осмотр проводят медики мест содержания под стражей. Заметим, однако, что в последние 2 года проявилась некоторая заинтересованность и обязательность для сотрудников мест заключения в "снятии побоев" для обеспечения гарантии собственной непричастности.
Практически беззащитными при проявлении насилия со стороны сотрудников правопорядка являются представители так называемый "де"-социированной группы населения (бездомные, безработные). Особую жестокость и массовость приобретают избиения при проведении облав и специальных рейдов. О фактах насилия и жестокости, в таких случаях становятся известно лишь случайно - представители этой социальной группы как правило, вообще не обращаются за помощью. Известно, к примеру, что в 1996 г. имели место случаи применения насилия при массовых задержаниях лиц, подозреваемых в наркомании, в том числе. для проведения принудительного обследования на СПИД.
Грубые, жестокие действия сотрудников правопорядка, сопровождающиеся применением спецсредств часто проявляются на вокзалах. В Нижегородском Обществе есть несколько схожих жалоб, связанных с жестоким избиением бездомных на Московском вокзале г. Н.Новгорода сотрудниками ЛОВД на транспорте. К примеру 10.11.94, и позже, 8.04.95 на вокзале был жестоко избит В.А.Козлянинов. Второе избиение было спровоцировано именно тем, что потерпевший обратился с заявлением к начальнику ЛОВД. (В 1996 году В.А.Козлянинов оставшись без медицинской помощи погиб в СИЗО области, при обострении туберкулеза).
Таким же образом по необоснованному подозрению в алкогольном опьянении 4.05.95 был задержан и избит на железнодорожном вокзале в г. Заволжье Ю.Е. Водопьянов. Позже он был доставлен в мед. вытрезвитель, где избит ст. сержантом за требование представить адвоката (был нанесен удар в височную долю, после чего пострадавшего связывали тугой вязкой).
Пытка растяжкой - сегодня "легитимная форма наказания". Широко используется при задержании и обысках. В принудительной позе, вызывающей страдание подозреваемого могут держать часами.Во многих случаях насильственные действия сотрудников правопорядка вызваны мотивами личной неприязни (или заинтересованности). Распространенным явлением становятся "неформальные разборки", в которых милиционеры, используя иммунитет неприкосновенности, беспрепятственно и безнаказанно "проучивают" виновного. Как правило, при планировании "операции", делается это достаточно грамотно, чтобы не оставлять свидетельства или свидетелей. Примером подобных действий (в данном случае корпоративных интересов) может служить случай избиения сотрудниками Автозаводского РУВД 13 марта 97 года группы людей, принадлежавших к казачьему общественному объединению, работающих в качестве охранников по частному найму.
Характерной особенностью при задержании является "неуставное" поведение сотрудников правопорядка: сотрудники не представляются, проявляют неспровоцированную агрессию, оскорбляют. Естественным, при этом, является не информирование о причинах задержания.
Типичным образцом такого поведения милиции является свидетельство В.И. Ларионова:
"17 марта 94 года на мои увещевания по поводу собаки меня ударил сосед. Минут через 5 приехала милиция. Без разговоров они одели наручники, не предъявляя бумаг, не представляясь, отправили меня в отделение, а оттуда в вытрезвитель. Когда я пытался что-либо спросить, работники вытрезвителя меня избивали. Из вытрезвителя меня отправили к помощнику дежурного по отделению. После вопроса "Почему меня задержали?", на меня снова одели наручники и закрыли в камеру. Пока я сидел в камере, в наручниках, зашли в камеру лейтенант и сержант. Лейтенант выспрашивал, что я за человек, а сержант все порывался со мной "разобраться", заявляя, что посадит меня в течение месяца (за злостное хулиганство). 18 марта ночью я был доставлен в Автозаводское УВД г. Н. Новгорода и помещен в подвал для задержанных. Я просил вызвать адвоката и прокурора. Через какое-то время появились двое людей. Я спросил, почему я задержан, один выругался, а другой стал мне угрожать физической расправой. Около 4 вечера вызвали дознавателя, я ее попросил назвать причины, по которым я был задержан. Она заявила, что ознакомит меня с материалами дела позже. Позже меня все-таки выпустили и я дал подписку о невыезде. В травмопункте поставлен диагноз: "многочисленные ушибы, в т.ч. щечной области".
Во многих случаях заведомо незаконное, неспровоцированное проявление жестокости связывается с "сопротивлением" сотруднику милиции. В этом случае, потерпевший, чьи показания противостоят лишь показаниям сотрудников правопорядка, не только остается беззащитным, но и находиться под угрозой уголовного обвинения, что так же может являться средством шантажа. Очевидно, что в этой ситуации пострадавшему не представляется возможным защитить себя от противоправных действий. К примеру, в комиссию по правам человека обратилась с жалобой семья Сорокиных об их избиении 28 января 1998 г. сотрудниками милиции. По сведениям пострадавших, в 0.40 сотрудники милиции позвонили в квартиру и потребовали у Сорокиной Л.М. вывести из квартиры детей. После отказа Сорокиной сделать это, сотрудники милиции "потащили ее вниз", а один из них ударил ее кулаком в лицо, травмировав глаз. Только за попытку заступиться были избиты и задержаны ее муж Сорокин А.А., и сын - Сорокин С.А. Избивали их трое сотрудников милиции, с применением в качестве подручных средств пистолетов и автоматов. При избиении "валили на пол и пинали ногами". Пострадали и другие члены семьи. В этом случаи было возбуждено дело "о сопротивлении милиции".
Вызывает серьезную озабоченность реакция суда в тех случаях, когда в процессе судебного слушания становится известно о том, что подозреваемые подвергались неспровоцированным избиениям с применением спецсредств при задержании либо на месте преступления, либо по подозрению. Ни на одном известном НОПЧ процессе такие факты не были изучены или приняты во внимание. В этой ситуации, находясь под постоянным давлением обвинения, в большинстве случаев пострадавшие не заявляют или отказываются от заявленных жалоб по фактам насилия при задержании. К примеру, трое молодых людей получившие при задержании от сотрудников правопорядка ОВД г. Павлово травмы различной степени, отказались на суде от своих претензий. Интересно, что адвокаты "наученные" практикой и опытом как правило рекомендуют пострадавшим воздерживаться от претензий.
По случаям избиений на дознании и следствии до сих пор отсутствует действенный механизм правовой защиты. Заявления потерпевших, как правило, не рассматриваются и не заводятся дела. Между тем, Уголовным кодексом предусмотрено, что признание подследственного под пыткой или ее угрозой не должно приниматься судом во внимание и определять решение (приговор). Соответственно, предусмотрено и наказание за принуждение к даче показаний, однако НОПЧ не известно ни одного случая применения этой нормы. В частности ч.2 ст. 304 УК РФ "принуждение к даче показаний" предусматривает ответственность на срок от 2 до 8 лет, но, на практике не применяется. Практически не дает результатов введенная в Уголовный кодекс статья, предусматривающая ответственность за "незаконное освобождение от уголовной ответственности" (ст. 300 УК РФ) и, соответственно - за бездействие прокуратуры, т.к. только от нее зависит решение о возбуждении дел по таким статьям. В качестве примера можно привести неоднократные обращения А.Н. Воронова в адрес прокуратуры, которые остались без основательного рассмотрения. Жалоба содержала информацию на систематические избиения, пытки со стороны сотрудников РУОП Нижегородской области (Рыдалина Ю.Е., Байрамова С.И.). На комиссии по правам человека было рассмотрена жалоба Антона Владимировича Шамберова, задержанного по подозрению в убийстве (позже на суде он был признан невиновным). По свидетельству потерпевшего:
"Меня избивали практически ежедневно (в здании УВД и ОИВС) с 5.09.96 по 13.09.96 г. с утра до позднего вечера. Меня били по голове и корпусу руками и ногами, затем били палками по пяткам и голове, а также в солнечно сплетение, без синяков. Угрожали убить меня, и обещали дать свидание с родственниками, если подпишу все - то выпустят на свободу". Потерпевший получил отказ о возбуждении уголовного дела "за отсутствием состава преступления" и вынужден обратиться по факту бездействия прокуратуры при расследовании жалобы в суд.
"Вязка петлей". Сравнима по жестокости с "дыбой". Вызвала смерть заключенного в ОИВС г. Н.Новгорода.Безнаказанность при применении пыток, безрезультатность официальных проверок связана с ограниченными способами таких проверок. В ответе Прокурора Нижегородской области по делу А.В.Шамберова приводиться типичный перечень источников информации проверки: "объяснения работников милиции", "поступившие из ОИВС и СИЗО документы" (об обращении за мед. помощью и осмотрах). В этом случае, остаются "не исследованными", а значит не наказуемыми любые методы, причиняющие сильные физические и душевные страдания, также относящиеся к понятию "пытка".
Следует заметить, что органы правопорядка извращенно квалифицируют правоотношения "презумпции невиновности" не к потерпевшему, а к сотруднику милиции. К примеру, решением Европейского суда от 22.07.93 определено, что "Как только установлено, что какое-либо лицо получило телесные повреждения, находясь под стражей в полиции, на полицию или государство ложится бремя доказывания, что такие повреждения не были вызваны или обусловлены действиями полиции или ее небрежностью".
Наиболее часто избиению, пыткам подвергаются задержанные в первые часы, дни после задержания. Дознаватели и следователи стремятся использовать ситуацию стресса для "ломки" сознания и психики подследственного, получения признания и сведений по делу. Пытка используются как наиболее простое, быстрое и эффективное средство для этих целей. Часто, используется такое средство, как торговля "эпизодами", цель которого - добиться согласия обвиняемого "взять на себя" несколько нераскрытых преступлений. Так, по жалобе Кривоногова Е.В., задержанного в административном порядке 2 июля 1996 года сотрудниками Городецкого ГОВД, ему угрожали убийством "при попытке к бегству", если он не сознается в нескольких нераскрытых преступлениях, находящихся в производстве ГОВД.
Как правило, сотрудники, использующие такие средства, находятся на хорошем счету у руководства за счет хорошей раскрываемости и влияния их "работы" на общую картину "погашения" нераскрытых преступлений. По практике НОПЧ, наиболее реальной и максимально возможной санкцией против сотрудников милиции, применяющих пытки, может являться их увольнение. Но и эти результаты достигаются лишь в случаях активной общественной поддержки.
Даже относительно известные, имевшие общественную огласку дела не имеют судебных продолжений. Во многом эта ситуация связана так же с трудностью представления улик и свидетельств:
Например, по свидетельству Вячеслава Юрьевича Постнова, подвергшегося 25.12.91г. избиению:
"В момент снятия с меня первых показаний, я был сильно избит работниками милиции, которые избивали меня руками и ногами. Побои, полученные мною в этот момент были зафиксированы в моей мед. карточке при поступлении в СИЗО-32/1, на что я неоднократно указывал. Но мне пришел ответ из прокуратуры Нижегородского района, что справки, выданной из медчасти ИЗ-32/1 при поступлении побоев, у меня, не обнаружено. По этому поводу была проведена проверка работником СИЗО-32/1 подполковником Дементьевым который заверил меня, что справку такого содержания в прокуратуру Нижегородского района мед. часть ИЗ-32/1 не выдавала. На основании чего имею все основания заявить, что прокуратура Нижегородского района занимается укрывательством следственных органов от ответственности с помощью поддельных документов".
Крайне затруднена защита и доказательство по фактам истязаний с использованием технических средств и приемов: электрического тока и удушения. Пытки, производимые таким образом, не оставляют поверхностных следов и не выявляются при медицинских осмотрах.
По показаниям потерпевших, при удушении может использоваться противогаз (пытка "слоник") или простой целлофановый пакет, это является одним из самых изощренных истязаний. Широко применяется и пытка электрическим током. К примеру, только по Автозаводскому РОВД г.Н.Новгорода имеется 3 подобных жалобы:
02 октября 1996 г. сотрудниками ГОМ-2 Автозаводского РУВД г. Н.Новгорода был задержан несовершеннолетний гр. Бирюков Иван Георгиевич, подозреваемый в угоне автомобиля. Во время дознания оперативники стали требовать у Бирюкова признания в совершении ряда нераскрытых краж из квартир и гаражей, находящихся на территории Автозаводского района. С целью получения признаний, к Бирюкову были применены пытки электротоком, который подключался к пальцам от какого-то прибора. В отношении Бирюкова была применена так же пытка - "слоник", т.е. на него надевали противогаз и перекрывали доступ воздуха. Кроме того, наносились удары ногами в живот и по голове. В результате избиения, у Бирюкова зафиксированы сотрясение мозга, нарушение работы желудочно-кишечного тракта.
04 октября 1996 г. сотрудниками ОУР Автозаводского РУВД г. Н.Новгорода был задержан гр. Пескарев Игорь Порфирьевич. На допросе Пескарева избивали "мешочком, наполненным песком", пристегнув к креслу наручниками, пропускали через руки электроток от прибора, напоминающего полевой телефон (возможно мегомметр). Во время этих пыток Пескарев так сильно дернулся, что сломал один из наручников, которым был пристегнут. На замечание о правах, предусмотренных ст. 51 Конституции РФ, оперативники рассмеялись ему в лицо и заявили, что у него есть только право "либо сдохнуть, либо сознаться".
14 февраля 1997 г. сотрудниками Автозаводского РУВД г. Н.Новгорода был жестоко избит во время допроса подследственный Демин Владимир Викторович. Со слов Демина его "подвергали пыткам электротоком, а в результате побоев сломали два ребра".
Круг потерпевших от избиений на допросах не ограничивается обвиняемые, это могут быть и свидетели. В качестве примера можно привести дело из практики НОПЧ:
10 сентября 1996 г. на беседу в ГОМ-2 Сормовского РУВД г. Н.Новгорода были приглашены Черемных Александр Васильевич и Букаров Владимир Сергеевич. Находящиеся в нетрезвом состоянии сотрудники ОУР - майор Паршков А.В. и ст. лейтенант Летунов О.С. стали жестоко избивать Черемных, требуя у него признания в хищении, которого он не совершал. Били руками, ногами, стулом, душили, сбив с ног приподнимали и роняли на пол. После этого избили Букарова. Не получив от избитых признаний и опасаясь, что они будут жаловаться на побои, милиционеры "задержали" их в административном порядке. После этого, незаконно задержанные Черемных и Букаров были снова избиты. Когда, после вмешательства НОПЧ, по данному факту было возбуждено уголовное дело, на всех потерпевших стали оказывать давление, добиваясь изменения показаний.
Судебная практика успешного разбирательств дел, связанных с пытками крайне скудна. Нам известен случай, когда, в 1994 году в Кстовском районном суде было вынесен обвинительный приговор по ст.171, ч.2 УК РФ (за превышение служебных полномочий) к начальнику ОВД Зеленого города Н. Курицыну и участковому инспектору Г. Бибанину. Основанием для обвинения и возбуждения уголовного дела послужили факты зверского избиения на допросах задержанных Е. Бахарева и Н. Шарахова. Приговором было определено "4 года лишения свободы". Позднее по протесту прокуратуры, приговор был смягчен до 2 лет.
В этом деле проявилось сильное противодействие в выяснении истины со стороны УВД и только очевидная вина и тяжкие телесные повреждения, причиненные потерпевшим, позволили добиться вынесения обвинительного судебного приговора.
В 1992 году к нам обратились с жалобами 15 осужденных из 62/12. Все жалобы касались избиения 7 ноября 1992 г. в ШИЗО и.о. начальника отряда ╧ 2 Ларионовым и опергруппой осужденного Кузнецова А.А. В результате применения дубинки (РП-75) Кузнецов получил серьезные травмы, и был помещен в медицинский стационар. По решению начальника учреждения УЗ-62/12 Буркова Л.А. было проведено служебное расследование и составлено заключение. В пункте 1 этого заключения в частности говорится: "Действий, нарушающих законность со стороны администрации и контролеров 3 роты в/ч 7408 осуществляющих водворение осужденных в камеру ШИЗО, не усматривается". Представители прокуратуры так же нарушений не выявили.
В течении 6 последних лет Нижегородское общество получает много жалоб из мест заключения и при любой возможности проводит по ним проверки. Собранные материалы позволяют утверждать, что отношение надзорных прокуроров к случаям избиения в местах лишения свободы не изменилось.
Из более, чем 2 десятков известных нам случаев неспровоцированного избиения с причинением телесных повреждений только одно (дело по капитану Сечкину) получило сколько-нибудь адекватную оценку. Причина этому - традиционно-терпимое отношение к проявлению жестокости в уголовно-исполнительной системе. Имеет также место большая зависимость, а порой неформальные отношения между администрацией и надзирающей прокуратурой. При этом, практически невозможно представить (кроме как по приказу "сверху") ситуацию возбуждения дела на руководителя администрации учреждения.
По случаям, собранным в течении 6 лет, особо выделяются жестокими порядками следующие колонии: УЗ 62/1 (Семеновский район), УЗ 62/4 (Тоншаевский район), УЗ 62/5 (Канавинский район), УЗ 62/7 (Варнавинский р-н), УЗ 62/8 (Тоншаевский р-н), УЗ 62/9 (г. Дзержинск), УЗ 62/12 (Тоншаевский р-н), УЗ 62/15 (Вадский р-н), УЗ 62/20 (г.Лукоянов).
Как наиболее типичной и показательной можно рассмотреть ситуацию в УЗ-62/5 Нижегородской области. В этой колонии членам Общества удалось не раз побывать и на месте проверить предмет жалоб. В большинстве случаев жестоких избиений, в основе имелись предпосылки конфликта между группой осужденных, чаще всего в отчетах МВД фигурирующей как "отрицательно настроенной", и администрацией (а точнее - оперативных и воспитательных служб) учреждения. Как правило, проявление неоправданного насилия и жестокости со стороны администрации, имело стратегическую цель - разрешить, а точнее "подавить" такой конфликт.
С середины 1993 года стали поступать письма от осужденных УЗ-62/5 об избиениях и необоснованных наказаниях со стороны сотрудников колонии. Информация о чрезмерном и неоправданном применении сотрудниками спецсредств подтвердилась: только за 9 месяцев 93 г. было только официально зафиксировано 78 случаев, что было на порядок выше средних аналогичных показателей по другим колониям.
09.12-18.12.94 по этому поводу осужденными была объявлена голодовка в локально-профилактическом участке (ЛПУ - где изолирована группа "отрицаловки"). В конце января осужденные, отказавшиеся носить повязку дежурного, перестали получать пищу. Питались осужденные исключительно за счет передач и посылок. Осужденного Терехова в связи с истощением вынуждены были отправить в больницу. Конфликт удалось погасить, а осужденных обеспечить питанием только за счет активного вмешательства родственников осужденных и НОПЧ.
10 июля 1994 г. капитан Сечкин, находясь в штрафном изоляторе, неспровоцировано стал избивать осужденного Терехова, в результате чего ему были нанесены телесные повреждения. 15 мая 1995 года в Ленинском нарсуде приговором по обвинению в превышение власти или служебных полномочий при отягчающих обстоятельствах (статья 171, ч. 2) капитану внутренней службы Сечкину было назначено наказание в виде 1 года лишения свободы. Это решение оказало действенное влияние на ограничение практики незаконного применения физических методов воздействия в УЗ-62/5.
Показательно, что во время следствия потерпевший Терехова и свидетель Харламова были осуждены на перевод на более строгий тюремный режим, а потерпевший Петров был осужден по ст. 188.3 УК (злостное неповиновение требованиям администрации ИТУ) на 1 год строгого режима.
Несмотря на факты грубого, провокационного преследования потерпевших, это дело - первый случай, когда произвольное избиение осужденных стало в Нижегородской области предметом судебного разбирательства. До этого все прокурорские расследования, в том числе массовых избиений при применении спецназа заканчивались безрезультатно.
В 1997 году в исправительных учреждениях, в частности УЗ-62/20 проявились новые способы применения пытки - при применении "обысковых действий".
По свидетельству В.В. Русакова, содержащегося в ЛПУ: "29.01.97 в 5-30 утра по подъему пришел к-н Пищенков Н.И. с ДПНК (дежурный помощник начальника колонии) Ломтевым В.Н. и контролеры. Потапова Л. и меня выставили в столовую, приказали встать на растяжки и били по ногам, чтобы делали шпагат... Нас держали 30 мин. на растяжках... Через каждые 2 часа в ЛПУ, где мы находились, нас ставили к стене или заставляли сидеть на корточках по 30 мин. Основание тоже - "обыск"."
Реакция прокуратуры на такие способы пыток была однозначная - после проведенной проверки "не находились какого-либо нарушения". Это естественно и вполне объяснимо, т.к. "растяжка" по отношению к обыскиваемым - одна из законных, принятых и даже обязательных действий, упоминающаяся в должностных инструкциях. Причинение физических страданий при этом, их продолжительность не регламентируются и в представлении прокуратуры, "в расчет не берется". Всякая попытка обыскиваемого лица изменить положение ведет к физическим болевым приемам и избиению. Это предопределяет возможности злоупотреблений и так же относит подобные действие к "пыткам".
Порядок планово-профилактического использования спецназа стал применяться в качестве региональной инициативы в Нижегородской области с 1992 года. Наряду с появлением локально-профилактических участков (ЛПУ) спецназ (вплоть до конца 1995 года) был избран в качестве орудия усмирения и запугивания осужденных.
Применение спецназа в колонии проводилось плановым порядком "с целью изъятия неположенных вещей" в соответствии с приказом МВД ╧ 267.
Было получено более 20 жалоб из 10 ИТУ области от осужденных на неправомерные действиях спецназа. Депутатом областного Совета Ю.Л. Винокуровым и членами НОПЧ эти жалобы были проверены с выездом на место. Подтвердились сведения о грубом обращении, избиениях, о неправомерном использовании спецсредств, порчу личных вещей, а в отдельных случаях о жестоких издевательствах со стороны сотрудников отряда.
Вся информация осужденных о неправомерных действиях отряда спецназа в ИТК-1, в ИТК-4 04.06.92, ИТК-6 25.06,20-23.07.92, ИТК-12 2.06.92, ИТК-20 08.92, 29.03.94. практически полностью подтвердилась, в том числе и по поводу телесных повреждений. В отдельных случаях неправомерные действия спецназа подтверждались и сотрудниками ИТУ (УЗ-62/4, 7, 12).
В двух случаях прокуратура возбуждала уголовные дела, но по прошествии времени - прекращала.
Особое внимание заслуживают "обысковые мероприятия", проводимые спецназом как правило в камерах ШИЗО и ПКТ, а также в ЛПУ. Проводя обыск, сотрудники спецназа выгоняли осужденных из камер. При этом, они неспровоцировано использовали физическое воздействие (избиение), в том числе с использованием спецсредств (дубинок, собак, газа). Повреждались личные вещи осужденных. Любые протесты жестоко пресекались.
После завершения "работы" отряда с осужденных (к примеру в УЗ-62/20) берутся расписки об отсутствие претензий к действиям отряда спецназа. Во многих случаях обращения осужденных о медицинском подтверждении телесных повреждениях было чревато наказанием.
Примечательно, что служебными инструкциями на сотрудников спецназа не распространялись требования, установленные в ИТК для сотрудников учреждений о недопустимости "жестоких, бесчеловечных или унижающих человеческое достоинство действиях", ограничения на применение физической силы и не влекли реального наказания за их несоблюдение.
Типичным примером являлось применение 29 января 1993 года подразделения спецназа в ИТК-4.
В этот же день осужденные, находящиеся в ПКТ и ШИЗО в знак протеста начали голодовку. 30 января голодовку поддержало большинство осужденных, находящихся в колонии.
Для усмирения осужденных спецназ начал избиения в камерах, неограниченно применяя при этом спецсредства.
По официальным сообщениям один человек в тяжелом состоянии госпитализирован, по сведениям осужденных - 3 человека. Как сообщают очевидцы, практически все протестующие получили побои в большей или меньшей степени, при этом подвергаясь не только избиениям, но и пыткам. Досталось и некоторым солдатам охраны ИТК.
Из писем осужденных:
"Омоновцы" вошли в зону с оружием (десантные ножи) и начали избивать и издеваться над лицами, которые находились в это время в ШИЗО и ПКТ. Били ногами и дубинками, душили до потери сознания полотенцем, потом отливали холодной водой. Били так: - статья, - срок и после ответа начинают избивать. Несколько человек забили до потери сознания, потом засовывали головой в "парашу"..."
"Также применяли "китайскую пытку". Валили человека на стол и били по пяткам дубинкой. Заставляли садиться на шпагат и тоже били. Заходили в камеру, спрашивали, кто будет мыть пол, не желающих выводили в коридор и тоже били. Валили человека на пол, держали руки и ноги, а один вставал на спину или на грудь и прыгал. Раздевали до гола и били. Вставали на стол и били ногами в лицо. Снимать побои не дают, как не дают бумаги и ручки, чтобы написать жалобы".
"Вечером этого же дня, в зону вошли уже 8 "омоновцев" в сопровождением контролеров. Омоновцы были сильно пьяны и вызывали заключенных на провокацию". (из коллективного письма 60 осужденных) 29.01.93
"Утром после завтрака к нам в камеру зашло человек 6 или 7, все они были в масках, чтоб было не видно лица и начали избивать. Били до тех пор, пока не упадем. Потом обливали водой и опять били. В камеру нас затащили.
Крики в изоляторе продолжались до обеда. Уже вечером, часов в пять они пришли во второй раз. Процедура опять повторилась".
Похожая ситуация была в ИТУ-20 (г. Лукоянов), где 29.03.94 плановым порядком в учреждение вводился отряд спецназа. В течении 4 дней сотрудники отряда проводили "обысковые и патрульные мероприятия".
Во время обысков в ПКТ, ШИЗО и ЛПУ сотрудники применили массовое избиение осужденных, в том числе с применением спецсредств. Это подтвердили свидетельские показаниями осужденных.
По показаниям потерпевших, избиения избирательно наносились в области живота, груди и затылочной части головы. После угроз, осужденные как правило не обращались за медицинским подтверждением побоев.
17.05.94 отряд спецназа вновь был введен на территорию учреждения. Кроме проведенных обысков в отрядах, сотрудники спецназа провели "обработку отрицательного" контингента, вызывая по списку в штаб учреждения, а так же в ЛПУ.
В начале мая учреждение посещал прокурор Нижегородской прокуратуры по надзору за соблюдением законов в ИТУ. По свидетельствам осужденных прокурор ссылаясь на их письменные показания об отсутствии претензий к спецназу, советовал "никуда не жаловаться".
Показательно, что в течении 2-3х лет "профилактического" применения отряда спецназа в колониях области не было ни одного случая массового неповиновения или беспорядков (кроме тех, что были вызваны самим отрядом "спецназа"). Практика "профилактического" применения спецназа была прекращена только благодаря значительным общественным усилиям, после организации депутатских слушаний и обращения к губернатору.
Туберкулезная зона. УЗ-62/10 (Варнавинский район)
По своему профилю ИУ-10 является лечебным учреждением для спецконтингента - больных туберкулезом легких. Там создалось крайне тяжелое положение, связанное с переполненностью колонии (в 2 раза), отсутствием средств на питание и лекарства. (В 1996-97 гг. на лекарства выделено всего 2,6 % от минимально необходимого). Кроме этого, осужденные испытывают и грубое обращение со стороны администрации.
Источник света в камерах "в целях безопасности" закрывается щитом с просверленными отверстиями, ограничивающими свет до минимума.Из писем осужденных: "По прибытию в колонию, прежде, чем войти в зону, осужденного обыскивают, раздевая в полном смысле слова донага, отбирают "вольные" вещи, одежду, и выталкивают больных людей в зону полураздетыми, так как казенного образца одежду не выдают, ее попросту нет на складе. Не выдаются также постельные принадлежности: ни простыни, ни одеяла, ни матрасы, ни подушки. И многие спят, укрывшись телогрейками и разным тряпьем.
Зайдя в отряд, осужденный должен сам найти, где ему спать. Но найти койко-место неимоверно трудно - их просто нет. И приходится вновь прибывшим спать на голых стульях, в комнатах для просмотра телепередач по несколько месяцев. В жилых помещениях холод, грязь, темнота, вонь, вши, клопы, под полом вода, а это значит - сырость.
Питьевой воды в жилых помещениях нет, вода берется из системы отопления, где она с разными химическими добавками. Сама система не менялась со времен постройки, трубы часто прорывает, добавляя в жилую секцию пара и сырости. При этом тепла система практически не дает, отсюда и холод в жилых помещениях.
А от холода люди умирают. Осужденный Мамедов Али Наджахович умер 30 декабря 1994 года. В ночь с 29.12.94 на 30.12.94 контролеры стали забирать у Мамедова обогреватель, и он предупредил их, что если отберут, то он умрет. Несмотря на это обогреватель забрали, и Мамедов умер прямо в палате.
Натуральным бичом для осужденных является голод, и он же является главной причиной смертности в колонии. В рационе осужденных преобладает капуста. Норма хлеба вместо положенных 350 граммов урезана до 250 граммов. Месяцами не выдается сахарный песок, практически не выдаются масло, молоко, яйца, рыба. И получается, что сильные антибиотики, которые должны убивать туберкулезные палочки, убивают самого больного, превращаясь в голодном организме в сильнейший яд!
С лечением в ИТУ дело обстоит совсем плохо. Нет необходимых лекарств, нет пленки для флюорографии, и врачи порой по полгода не знают, что творится с легкими больного. Попасть на прием к врачу и на процедуры можно, лишь отстояв несколько часов в помещении, больше похожем на загон для скота, где даже нет стульев. В ШИЗО и ПКТ неимоверно трудно вызвать врача
Зимой осужденные стараются как можно реже ходить в баню (отсюда вши и пр.), так как если в моечном зале температура сносная, то в раздевалке такая же, как на улице, и многие осужденные, сходив в такую баню, валятся от простуды с обострением туберкулезного процесса."
11.12.94 был несправедливо наказан ШИЗО ос. Ванюшин. В ответ на это Ванюшин объявил голодовку. За время голодовки он неоднократно требовал врача. Врача так и не вызвали, но Ванюшина избили. Факт избиения за требование вызова врача могут подтвердить осужденные, находившиеся в это время в соседней камере. Ванюшин умер прямо в камере ШИЗО. Освидетельствование факта смерти происходило без осмотра трупа, а на трупе были следы побоев".
За последние 3 года смертность из-за голода и отсутствия лечения увеличилось в 5 раз. За 1 половину 1997 года в колонии умерло 96 человек.
Места предварительного содержания под стражей
В Нижегородской области они централизованы, в одном СИЗО сосредоточено 3/4 всех подследственных и административно-задержанных заключенных со всей области. За последние 4 года в СИЗО Нижегородской области сложилась ситуация, когда по нормам (2 метра на человека) на 2500 мест приходится 4500 заключенных. Страшная теснота, отсутствие элементарных удобств, создают мучительные условия содержания. По мнению международных экспертов такие условия содержания в СИЗО квалифицируются как "пытка", что дает постоянный повод для акций протеста (коллективных жалоб, объявления голодовок). Это в свою очередь, вызывает жестокую реакцию со стороны администрации.
Весьма показательны описание обстановки в заявлениях заключенных об объявлении голодовки в 1994 году: "Нарушение элементарных санитарно-технических норм, сверх перегруженность камер (по 2-3 человек на одну койку), унижение человеческого достоинства заключенных, отсутствие медицинской помощи". К этому можно добавить: страшную летнюю духоту, постоянный спертый воздух при закрытых листами железа окнах, высокую влажность, обстановку психологической угнетенности и однообразности. Такое действительно превращает заключение человека на время следствия в пытку".
Вместе с тем, сама администрация создает дополнительные неудобства, вызывающие физические страдания. К примеру, для осужденных, этапируемых в суд, не соблюдается режим сна (на сон отводится 3 часа). При подготовке больших этапов в небольшие транзитные камеры набивают десятки человек (можно только стоять) и держат часами, а порой и сутки. По режимным требованиям на окнах стоят железные щиты и "реснички", которые помимо решеток закрывают окна и при отсутствии нормальной вентиляции не пропускают воздух, что приводит летом к обморокам заключенных.
Многочисленные разговоры и обсуждения не ведут к улучшению обстановки. Администрация и ответственные лица не видят никаких выходов, кроме строительства нового СИЗО (для чего в бюджете нет средств), но не уступают даже в малом, чтобы улучшить условия содержания, откровенно признавая нарушения установленные законам норм содержания.
Помимо областного СИЗО, заключенные под стражу и осужденные содержаться в 50 ИВС, в том числе в ОИВС (объединенном ИВС г.Н.Новгород, на 150 чел.), а также в КПЗ (камерах предварительного задержания) в районах г.Н.Новгорода и УВД на транспорте более 1500 человек в сутки.
Условия содержания в них разнообразны, но чаще всего не соответствуют нормам. Во многих ИВС условия в камерах заметно чем в областном СИЗО. Наиболее нетерпимые условия - в камерах в ИВС Сосновского, Навашинского р-нов, г. Кстово.
Из жалобы Л.А. Кулыминой на ИВС Сосновского района: "Их содержат в камерах 2 м x 2 м по 5-6 человек, куда совершенно нет доступа воздуха. Каменные стены, полы и потолки, без окон..., без вентиляции, двери герметичны. Чем там дышат люди? Подследственные, заключенные, но ведь тоже люди, задыхаются. Мой внук побыл там 2 недели и я его не узнала: он весь отек, да еще к тому же он больной человек".
В ИВС и СИЗО области широко используется (в соответствии с ведомственными инструкциями и рекомендациями) практика полной изоляции. Это означает, что окна в камерах замуровываются, герметично плотно закрываются двери в коридор, не проводится естественная вентиляция, ниши с лампами дневного света закрываются решетками, практически не пропускающими свет (см. фотографии). В камерах создаются карцерные условия, схожие с камерами негласного и незаконного наказания в исправительных учреждениях: чрезмерная духота и круглосуточный полумрак. Заключенные, содержащиеся в таких условиях неделями, без прогулок, помывки, нормального питания, быстро теряют здоровье. Медицинская помощь в ИВС ограничена "скорой помощью" и нерегулярна.
Основным фактором, причиняющим страдания, остается чрезмерная скученность. В среднем, в сутки на 1325 мест приходится 1585 человек. При этом, следует учитывать, что реальная скученность, из-за необходимости раздельного содержания различных категорий заключенных, гораздо выше.
Плохое положение заключенных в ИВС усугубляется пренебрежительным отношением персонала, равнодушием надзорных органов.
В Сосновском ИВС при проверке жалобы выяснилось, что администрация намеренно содержит 3 административно-арестованных граждан в камере ╧ 4, не отвечающей элементарным нормам. При этом, в ИВС в день посещения пустовали 2 камеры из 4-х и персоналу ничего не стоило развести осужденных по другим камерам. Эта камера, рассчитанная по старым нормам площади на 2-х человек, всегда переполнена. На день посещения в ней содержалось 3 человек, что является обычным. В то же время, численность административно-задержанных по журналу проверок в ИВС в некоторые дни достигала 6 человек, и трудно представить, в каких условиях содержались эти люди в камере. В самой камере нет даже нар и заключенные под стражу проводят все время на голых досках пола, подкладывая под себя фуфайки и пиджаки.
Серьезной проблемой остается обеспечение питанием. Как правило, заключенные в ИВС рассчитывают на поддержку родственников. Местная администрация не имеет средств, выделяя в среднем в сутки 2 тыс. руб. на человека. По жалобе заключенного, содержавшегося в ИВС Лысковского р-на, он, лишенный поддержки родственников, не получал питания в течение 3 недель содержания под стражей. Помощь "сокамерников" не спасла его от язвы желудка.
Закрытые наглухо окна в камерах ИВС Сосновского района. Ограничение светом и воздухом широко применяется в местах лишения свободы.Чрезмерным страданиям подвергаются заключенные при этапировании, которое связано с тяжелыми условиями перевоза. Заключенные во время этапирования находятся в скученных, темных помещениях, не получают питание, подвержены грубому обращению (в частности, нормативно закреплен порядок изъятия при этапировании необходимых заключенному лекарств).
Жестокое обращение часто выражается в физическом насилии. Известность получило дело об убийстве заключенного в ИВС.
В октябре 1996 году в Нижегородском районном суде завершилось слушание по делу об убийстве заключенного - подследственного Чистякова в ИВС ОВД г. Н.Новгорода. Чистяков, находясь в психологическом шоке после задержания, стал требовать выпустить его из камеры. 4 человека охраны выволокли его из камеры и жестоко избили. Позже, следственная экспертиза установила 40 кровоподтеков от следов дубинок на его теле. Чистякова бросили в карцер, предварительно "стреножив" веревочной петлей. Находясь длительное время в таком положении заключенный задохнулся. Двое обвиняемых - охранников получили приговором суда от 2 до 4 лет - "условно".
Несмотря на явную "мягкость" наказания, этот процесс получил некоторую огласку и реакцию среди сотрудников уголовно-исполнительной системы. Жалобы на пытки из мест предварительного заключения в последнее время не поступали.
Остается добавить одно: по всем упомянутым фактам никто не понес наказания. А по сведениям прокуратуры Нижегородской области "ни одного факта применения "пыток" на территории области не установлено".
Руководитель ИАЦ НОПЧ И.А. Каляпин
Председатель НОПЧ, и.о. председателя комиссии по правам человека
при администрации Нижегородской области С.М. Шимоволос
